Cтатья 44 Конституции Советского Союза лаконично и незатейливо гласила, что все граждане СССР имеют право на жилище. Однако, как и многие прочие положения основного закона государства, эта статья, мягко говоря, не совсем реально отражала положение вещей в таком крайне насущном для всех без исключения вопросе.

«Иметь право» и «иметь жилище» — это, как говорили в Одессе, «две большие разницы». Конечно, официальных бездомных в стране победившего социализма не было и быть не могло. Неумытые, нетрезвые и опустившиеся бомжи поганили светлый глаз советского человека исключительно в передачах «Международная панорама» и программе «Время» в циклах «Там, где правит капитал» и «В мире чистогана». Государство рабочих и крестьян по мере ограниченных возможностей предоставляло бесплатное жилье своим неизбалованным гражданам. И это было хорошо. Плохо было то, что ждать халявных квадратных метров приходилось годами, а иногда и десятками лет. И коммуналки в то время были еще совсем не редкостью…

На второй день Андронова проживания на новом месте недружелюбный Дружок капитально укусил его за ногу. Расстроенный Андрон, невзирая на рваную рану, прибыл на службу, где масла в огонь подлил философски настроенный в тот день лейтенант Передерий.

— Дружок укусил? — полюбопытствовал он. — Мне давно казалось, что он бешеный!

Савенко немедленно поехал в райбольницу, на двери которой красовался странный и даже в чем-то парадоксальный плакат: «Герои Советского Союза, Социалистического Труда, матери-героини и укушенные принимаются вне очереди». Важно прошествовав мимо внушительных размеров очереди и повторяя вполголоса, как пароль, фразу: «Я укушенный! Укушенный я!», Андрон попал на прием к врачу. Тот, лениво осмотрев его ногу, смазал ее перекисью водорода и дал немудреный совет:

— Собака домашняя? Тогда следи за ней. Если через семь дней не сдохнет, тогда все в порядке.

— А если сдохнет? — поинтересовался Андрон.

— Тогда лечить будем, — со вздохом ответил доктор. — Если успеем, конечно.

Всю последующую неделю состояние здоровья Дружка интересовало Андрона гораздо больше, чем обороноспособность страны. Утром, в обед и вечером он первым делом бежал смотреть, как там Дружок, угощал пса разными вкусностями и, в общем-то, даже сдружился с ним. Собака не сдохла, хвост не облез, и все завершилось вполне себе голливудским хэппи-эндом…

К вопросу виноградарства тетя Катя подходила капитально, по-хозяйски. Для этих целей у нее имелось все необходимое: виноградники, пять огромных пятисотлитровых бочек, винный пресс и прочие, более локальные аксессуары. В короткие моменты своего так называемого досуга (а их, моментов, как уже говорилось выше, у Савенко было в первые месяцы службы совсем немного) Андрон даже успел поучаствовать в процессе создания заветного напитка. Однако, став невольным свидетелем того, как тетя Катя активно добавляла в создаваемый винный продукт такие странные ингредиенты, как известь и куриный помет (для большей дури, по ее словам), Андрон напрочь отказывался покупать вино у своей хозяйки. Впрочем, одну из бочек тетя готовила для «внутреннего» потребления, по всем правилам винодельческого искусства, и вот такое вино Савенко с удовольствием дегустировал в те редкие моменты, когда хозяйка милостиво угощала им своих постояльцев.

Муж тети Кати, который, напомним, работал водителем на виновозе, тоже вносил свою скромную лепту в пополнение семейного бюджета. Раз в месяц он подъезжал на своем ЗИЛе-цистерне с лаконичной надписью «Вино» (такие машины были хорошо знакомы Андрону по Смоленску: только там на их борту была надпись «Молоко») к своему дому, перекидывал толстый хобот сливного шланга через забор и оперативно сливал в специально отведенную для таких целей емкость литров сто белого заводского вина. Во избежание недолива в обратном направлении следовало идентичное количество обычной воды, и виновоз продолжал свое следование к месту назначения. Заводское вино, особенно белое, ценилось выше у знатоков и гурманов и поэтому продавалось по слегка завышенной цене.

Летом 1987 года к Савенко на месяц приехала жена. По причине постоянного пропадания мужа на службе с тетей Катей ей приходилось общаться гораздо чаще, чем с Андроном. Впрочем, суровая хозяйка отнеслась к 22-летней смоленской студентке вполне миролюбиво и даже дала несколько кулинарных уроков, запомнившихся на многие годы…

У тети Кати Андрон прожил около шести месяцев, по прошествии которых из армии вернулся ее сын, и лейтенанту Савенко пришлось искать новое жилье.