Для многих смоленских пионеров и комсомольцев особым, отдельным удивительным миром, приходящим на излете мая после последнего сданного экзамена и падающим в небытие вместе с первым осенним листом, являлась деревня. Для тех, у кого она была. Остальные довольствовались воспитательным процессом пионерского лагеря, однако его роль вовсе не следует приуменьшать, и вот почему.

Хлопоты определения в пионерлагерь будущего строителя коммунизма, достигшего пубертатного возраста, зависели от предыдущего опыта (или же его отсутствия). Если опыт был, и если он был положителен, ты слезно — вспомни! — настаивал на повторном (третьем, четвертом) посещении того же лагеря. Пионерские лагеря были исключительно профильными, принадлежали тем или иным ведомствам и просто крупным предприятиям (например, свой собственный пионерлагерь содержал полиграфический комбинат), а посему пожелания должны были как-то совпасть с отеческими возможностями. Впрочем, благодаря удивительной советской системе взаимоотношений товаров и услуг почти всегда удавалось пристроить ребенка в тот самый пионерлагерь. И даже в ту самую смену.

Далее, одним ранним утром ты оказывался в районе проходной предприятия, на котором работала знакомая твоих родителей (через нее и была выхлопотана путевка), где тебя и других сверстников поджидал автобус, — и вот пейзажи душного города сменялись прохладой Красного бора — его хвойными зелеными запахами и едва заметной тревогой: что же там, за воротами пионерлагеря?..

Понятное дело, смоленские лагеря не являлись копией хрестоматийного аналога из комедии «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Зато лагуна летнего пионерского отдыха в окрестностях Смоленска, Красный бор, как нельзя лучше подходил для этой цели: чистый воздух, фантастический сосновый лес, проточные озера Кривое, Ключевое и Дубровенское, собственно, сам великий Днепр. Да что и говорить, если практически по соседству расположен огромный археологический заповедник «Гнездовские курганы», и по одной из версий первоначально город Смоленск находился именно там.

На дурном месте славяне (или балты, это пусть историки спорят) древний город возводить бы не стали.

А потом, как ни отвратительно, приходило время прощаться, и снова Город. Тогда ты и не знал, как охарактеризовать это душевное (да и физическое) состояние. Теперь знаешь. Ломка. Это была натуральная ломка. Может, слышали выражение «лезть на шкаф»? Так вот, ты действительно лез на шкаф, обхватывал себя руками, часами слоняясь по мертвой квартире, после чего наступало momentary lapse of reason** (одноименная пластинка Pink Floyd понравится тебе много лет спустя), и далее ноги уже несли куда-то в неизведанный доселе район Киселевки, где ты шмыгал меж высокоосных перстов высотных домов, пропалывая горящим взглядом палисадники.

«Сере-е-г-а-а!» Просто потому, что твоего дружка звали Серега Циркунов, и он сказал, что живет на улице Петра Алексеева. Просто потому, что на пару с Серегой у тебя был целый мир. Был, и вдруг раскололся.

PSКрасный бор — место сколь уникальное, столь лакомое, и вовсе неудивительно, что территория, например, лагеря «Сокол» продается (возможно, уже продана) с преамбулой «идеально подходит для строительства элитных загородных домов». Далеко не все смоленские пионерлагеря благополучно пережили смену экономической фармации. Однако современные дети вовсе не лишены твоей юношеской радости. И чем их пионерлагерь отличается от того самого? Да, пожалуй, ничем. Ведь пионерский лагерь — это свобода. А свобода не привязана ни к правящей партии, ни к ставке центробанка. Свобода, она точно прощальный костер — выше неба.