Увы, редактор, коренная москвичка, никогда не бывала у нас и судила исключительно по каким-то своим впечатлениям от книг, кино, истории. И мне кажется, что главным образом, от книги Бориса Васильева «Летят мои кони», а еще точнее, вообще от него самого. Но историю она, разумеется, знала.

А что, подумалось, в самом деле, самый западный древний город…

Но быть ее провожатым в Смоленске я бы отказался. Ведь она могла попросить свернуть вон на ту улицу, уходящую вверх к башне. И пришлось бы идти мимо двухсотлетнего дома, тоже исторического памятника, жилого до сих пор, варварски запущенного, и мимо гигантской помойки позади этого дома. Как там ходят семинаристы? Священники? А что, если туда заедет патриарх? Ну, наверное, высоких гостей возят другой дорогой.

Редактор могла заглянуть и в другие места. В ту же башню Орел. В прошлом году там сгорела кровля и все перекрытия. Бревна рухнули внутрь. Алкаши набросали бутылок, банок, и так и стоит Орел большой урной. Да и вообще ходить вдоль этого самого живописного участка стены надо в сапогах или в ботинках на толстой подошве, которые в народе прозвали неблагозвучно, но точно. Травы вдоль стены загажены.

Сдается, что после прогулок по городу ее точка зрения изменилась бы.

Ну и ладно, скажет читатель, подумаешь, редактор. Пусть сидит в своей Москве.

Да, но вместо редактора здесь мог гулять инвестор, потенциальный, с обширными связями и возможностями.

Предлагаю каждому представить себя в этой роли.

Впрочем, нам доступно и просто сознание горожан.

В каком городе каждому из нас хотелось бы жить? Каким представляется идеальный город? Ответить на эти вопросы довольно легко, достаточно буквально нескольких эпитетов: чистый, красивый, удобный. Что еще? Да вот, безопасный.

Много труднее эти эпитеты претворить в жизнь. И причин тут множество. И не только материального характера. Свежий пример. К юбилею в Смоленске на улице Пржевальского выстроили культурный центр Тенишевых. Именитые художники сразу обозвали его «консервной банкой» и заявили, что здание не вписалось в облик этой улицы. Другим эта «консервная банка» нравится: здание компактно и наоборот очень удачно заняло заброшенную территорию. Задворки гостиницы превратились в лицевую сторону города. Когда попадаешь внутрь этого здания, не перестаешь удивляться сокрытому в нем обширному пространству. И этот центр — главное приобретение города, отпраздновавшего юбилей. Очень точно его название. В нем явлено торжество справедливости. Феномен Тенишевой просто не состоялся бы без участия князя, который был настоящим культурным делателем: писал книги, занимался исследованиями, открывал учебные заведения.

Вот — столкновение взглядов на «прекрасное». Новое создание удобно, чисто и как будто безопасно. Но красиво ли? Облицовка культурного центра со стороны драмтеатра и впрямь не самая лучшая: возникают ассоциации с кафельной плиткой на кухне или в ванной. Наверное, зеркальное стекло, как на фасаде, было бы уместнее и по всему зданию.

Ни одного доброго слова мне не доводилось слышать о другом смоленском «приобретении» — о набережной.

Набережную все дружно ругают. И поделом. Это весьма тяжеловесная архитектура какого-то сталинского прошлого. Бетонные тумбы вызывают уныние. Уже сейчас набережная похожа на заброшенный парк советских времен. Штукатурка с краской осыпается. И на что нам предлагают любоваться с площадок набережной? На свалку под мостом левого берега и на депрессивные постройки правого, да еще на торговую точку под мостом на правом берегу? Торгуют там бабки в салопах и тулупах скорее всего самогоном или еще каким-то палевом. Народная тропа под мост не зарастает. Полицейские, остановившись в машине неподалеку, лениво беседуют с синеносыми бомжеватого вида покупателями, выныривающими из-под моста. Накрывать точку никто и не думает.

На этой набережной наконец-то должны были установить памятник Меркурию и Авраамию, смоленским защитникам. В юбилейной спешке забыли. Какие еще святые?! Хотя бы немного прибраться, развороченную землю забетонировать.

Вообще памятники Смоленска вызывают вопросы.

Например, памятник космонавту Николаеву. Наверное, это событие надо представить в книгу рекордов: памятник возведен в честь улицы. Привлекательный уголок города попросту изуродован странным монументом и еще более корявой плитой с перечислением имен спонсоров. Кому это все пришло в голову? И почему в эту голову не пришла идея о памятнике Мурзакевичу, смоленскому радетелю, историку, священнику, или о памятнике всемирно известному фантасту Беляеву?

Зато этой голове понравилась идея установления монумента «солдату» напротив военкомата Промышленного района. То, что этот монумент — «солдат» только и можно понять из надписи. В решении об установке памятника городского Совета, подписанном председателем (тогда) Данилюком, сказано, что оно, решение, принято в соответствии с Уставом города, Положением об увековечении памяти выдающихся событий и личностей в городе Смоленске и в связи с празднованием 1147-летия города и 67-й годовщины освобождения Смоленска от фашистских захватчиков. Ходатайствовала об установлении памятника директор музея-заповедника Волосенкова. Какое отношение к городу имеет автор, — пусть именитый и заслуженный скульптор, — этого монумента? И неужели мало смолян, воевавших с Гитлером и достойных того, чтобы их увековечили? Источник финансирования — «средства бюджета города Смоленска». Смоленским скульпторам и можно было заказать памятник смолянину-герою. Среди смолян-героев 67 летчиков, 89 пехотинцев, 44 артиллериста, 19 танкистов, 12 саперов, 2 связиста, 4 моряка. Наверное, можно было бы выбрать. И в образе одного смолянина выразить судьбы всех этих солдат.

Из таких мелочей и складывается облик города, его «символические ресурсы»*.

Символические ресурсы Смоленска достаточно весомы. «Город-ключ», «древняя твердыня», родина Глинки, Твардовского, Пржевальского, Гагарина, земля Тенишевых, Коненкова. От этих имен первой величины исходит сильный свет. Памятник Теркину и его творцу отлично преумножает эти ресурсы. Разумеется, и памятник Глинке, Коненкову. Отсутствие памятника Пржевальскому — явная лакуна в символической копилке. Нет, давайте судить трезво, хотя бы попытаемся это сделать. Космонавту Николаеву установлен памятник, а путешественнику Пржевальскому, прославившему на весь мир русский неукротимый дух, — нет. Крыленко, Ленину есть памятники, а Меркурию, Авраамию — нет. Наконец, «солдату» есть, а Мурзакевичу или Шеину нет. Неужели кто-то может думать, что Ленин с Крыленко больше работают на символические ресурсы Смоленска, чем Меркурий, Авраамий, Пржевальский, воевода Шеин? Неужели кто-то полагает, что возможный инвестор залюбуется памятником «солдату» или Ленину? Или космонавту? Инвестор, пожалуй, спросит: «А что, Николаев тоже смоленский?» Да нет, ответит спутник, просто улица носит его имя. «Ну, вы, смоляне оригиналы, — заключит инвестор. — И что, каждой улице будет памятник?" Да и зажмет свои капиталы.

Надеюсь, никому не надо доказывать, что символические ресурсы оказывают свое воздействие и на инвесторов в том числе.

Хотя, если заглянуть на официальный сайт города, можно в этом и усомниться. На сайте представлена фотогалерея с видами города. Похоже, администрация фотографировала впопыхах, не заботясь ни о резкости, ни о цвете и т. д. Заплатить фотографу, конечно, не захотели. Чего там мудрить. Взял мобильник и фоткай… Цитата из упоминаемой уже книги Трубиной: „Новый локализм“ проявляется в том, что почти каждый город хочет занимать заметное место на карте глобализации, а потому печатает рекламные брошюры и постеры, создает веб-сайты, пестрящие фотографиями…» — не про нашу администрацию. То есть веб-сайт имеется, и фотографии пестрят, но это пародия. На карте глобализации администрация хочет занимать место, соответствующее качеству фотографий.

Но все-таки лучше раз увидеть реальный город. Тут уже никакие фотографии не спасут. Ничем не заслонить смоленской грязи, обветшалых стен, разбитых дворов, диковинно уродливых окраин вроде Киселевки. Кстати, на Киселевке есть пример архитектурного ада. Это окна общежития, упирающиеся в глухую стену детской спортивной школы. И общежитие и пристроенная к нему школа возводились в поздние советские годы, так что говорить об исключительной циничности градостроителей только новых времен не приходится. Правило прозора, зафиксированного в «Кормчей книге» еще XIII века, здесь похерено. По этому правилу нельзя было заслонять вид соседу. Трудно представить чувства людей, день изо дня видящих стену, просто стену. Так свободные смоляне стали заложниками градостроителей, легко переиначивших древний прозор на современный позор. Точечные застройки свидетельствуют о том, что и новые «зодчие» плевать хотели на какую-то там «Кормчую книгу».

Ну, о подземном переходе на площади и говорить нечего. Хорошую идеи и деньги буквально закопали. Лишний раз спускаться в это мрачное подземелье не хочется.

Применительно к Смоленску афоризм — «Каково общество, таков и город» — кажется лишенным всякого смысла.

По тому же Тенишевскому центру целесообразно было устроить общественную дискуссию. Ведь в архитектуре центра могли быть отражены и фленовские мотивы.

То же и с набережной. Вряд ли общественность высказалась бы за бетонные плиты, поставленные на попа. И тем более горожане не приветствуют рубку деревьев. Сентенция французов Делёза и Гваттари «Мы устали от дерева» — не про нас. Но кто же тогда в последнее время спиливает деревья? Чиновники и бизнесмены. Ведь именно чиновники и бизнесмены формируют современный облик города, а кто же еще?

Так что афоризм следует переделать на смоленский лад: «Каковы чиновники-бизнесмены, таков и город».

…Конечно, хотелось бы, чтобы реплика московского редактора не вызывала удивления у смолян и гостей города. Как этого добиться? Градостроительная политика должна быть доступной и прозрачной. Мы вправе требовать, чтобы чиновники и бизнесмены объясняли нам, что и где и зачем они собираются делать в городе. Смоленск — не Замок Кафки, здесь живут не только чиновники. И это не личная вотчина какого-нибудь дельца. И это не бренд какой-либо партии. Партии и чиновники преходящи. Смоленск стоит века. О вековом городе и надо думать градостроителям. И о нем должны радеть все смоляне. Может быть, тогда у нас что-то и получится.

* Елена Трубина. Город в теории. Опыты осмысления пространства. Новое литературное обозрение, М., 2011