Жизнь как поиск

Депутат Смоленской областной Думы Нина Куликовских, директор «Центра патриотического воспитания и допризывной подготовки молодежи «Долг» — парламентарий без стажа. «Никакого опыта депутатской работы в сельсовете или райсовете у меня нет, скажу честно, — признается она. — И когда я принимала очень ответственное решение войти в список кандидатов от «Единой России», то не было особых представлений о деталях работы». Для многих смолян фамилия Куликовских в первую очередь персонифицируется с поисковым движением: за четверть века работы она смогла заинтересовать им тысячи жителей Смоленской области и партию «Единая Россия», на базе которой год тому назад начал свою работу патриотический проект «Связь поколений». А свой первый поисковый отряд Нина Куликовских создала в далеком 1989 году.

— Нина Германовна, далеко не каждая молодая девушка готова отправиться на поиски останков погибших солдат, согласитесь. Что сподвигло вас на такой шаг?

— Свою трудовую биографию я начала в 17 лет, придя в комсомол. Все складывалось отлично, я была в кадровом резерве, но однажды мой родственник, которого я очень уважаю, сказал довольно обидную фразу (несмотря на то, что сильно меня любил): «А что такое комсомол? Я такой профессии не знаю». А я окончила смоленский пединститут. Меня задели его слова, и в самом расцвете комсомольской карьеры я резко изменила судьбу, уйдя в школу, где проработала почти десять лет. Работала заместителем директора по воспитательной работе, и в этой работе всегда был поиск. Чего–то нового, интересного. На дворе стоял конец восьмидесятых, скоро все разрушится. А воспитана я была на патриотических традициях, привитых от дедушки и бабушки. Очень хотелось, чтобы окружающие меня школьники доверяли мне, и для этого нужно было дело — не декларативное, а стоящее. Так родилась идея создать поисковый отряд. В те годы поисковое движение было совершенно не развито в нашем государстве. Было ново, неизвестно, но почувствовалось, что это очень важно, конкретно и без всякого обмана. Искренностью легко было убедить ребят. Тем более что двадцать пять лет тому назад еще были живы не только дети и внуки, но и жены погибших солдат. Когда на фронт отца провожали 15–17–летние подростки, они его хорошо помнили и дорожили своей памятью.

Ну, а потом… затянуло. Дело было общественное, без зарплат, штатов и прочего. И если взялся, уже никуда не денешься. Отчасти от того, что тема была нова, ты шел по ней как по целине, и оглядываться было не на кого… Иногда мне кажется, что это не я выбрала этот путь, а он меня. Но не перестаю благодарить судьбу за то, чем занимаюсь.

— Когда–то вы начинали с нескольких человек, без помещения, без финансовой и иной поддержки. Как удалось «раскрутить» свое любимое дело? Все дело в грамотном бизнес–плане?

— Да вы что? Я и слова такого–то не знала. Не было никаких амбиций, и я ничего не загадывала на перспективу. Занималась себе любимым делом, а оно постепенно ширилось: вливались люди, появлялись новые отряды. Дерзкий поступок был совершен после того, как я решила создать некую организацию. Опять же, произошло счастливое стечение обстоятельств: встретилась со знакомым по комсомолу Виктором Тимошенковым, полпредом президента, и рассказала о желании создать некую объединяющую структуру (поначалу даже не мыслила масштабами области). Поскольку работала в школе, то сразу был решен вопрос, где можно собираться, где хранить палатки и прочий скарб. Вначале нужно было набрать опыт, профессионализм. Никаких планов не было. Ну, а к чему это привело, вы сами сказали: сегодня наше поисковое движение насчитывает более тысячи человек и почти шестьдесят поисковых отрядов во всех районах Смоленщины.

— Помните свой первый поисковый маршрут?

— Конечно. 1990–й год, всесоюзная «Вахта памяти» тогда «выпала» на долю Смоленской области. Четыре огромных полевых лагеря в Вязьме, Сафоново, Сычевке и Гагарине. Ничего общего с современными «Вахтами памяти» не было, все обеспечение — со стороны армии: палатки, печки, полевая кухня, транспорт, все. Регламентация полная.

На той вахте можно было раз и навсегда возненавидеть поисковое движение и сказать, что это святотатство. Объясню, почему. Многие приехали, не имея никакого понятия о сути поиска, поэтому перекосов было немало. Публичная раскладка останков по гробам… Грузинская делегация, к примеру, нарядилась в костюмы, галстуки и белые сорочки — для них «Вахта памяти» ассоциировалась с необходимостью постоять где–то возле памятников. А их в этих костюмах посадили на «Камаз» и привезли в палаточный лагерь.

Самый первый опыт дал понимание того, что перед тем, как вести людей в лес, ты должен их очень хорошо подготовить. Не в том смысле, чтобы они знали как вести себя со взрывоопасными предметами, а, в первую очередь, чтобы осознавали, ради чего идут и какая самая главная ценность в поисковом деле.

— Когда–то «Долг» был одинок, а сегодня даже политики подтянулись к вашему делу. «Единая Россия» год тому назад создала свой патриотический проект «Связь поколений», пригласив вас его координировать. Что удалось сделать за это время?

— Я не только координатор, но и один из идейных создателей проекта «Связь поколений». Хотя не являюсь единороссом, однако вхожу в состав фракции «Единой России» в Смоленской областной Думе и тесно соприкасаюсь с жизнью регионального отделения партии. Знаете, поиск вне политики, хотя и открыт для всех. У нас соединяются люди разных возрастов, профессий, интересов, достатка: один приезжает на попутке, другой — на джипе, но оба одинаково копают землю и едят кашу возле костра. В нашем движении есть отряды, которые дружат с ЛДПР, с КПРФ. И эти партии помогают своим отрядам.

Честно скажу, я не сразу пришла к тому, что с «Единой Россией» можно дружить и сотрудничать. Но сегодня могу открыто сказать, что поддержку и помощь от этой партии мы ощущаем — и в организации, и с материальной стороны. Когда мы увековечиваем память погибших защитников Отечества, мы делаем это вместе с властью. Найти солдата — это только полдела. Мы занимаемся, повторюсь, увековечением. А это значит, что не будет в живых нашедшего, а память о солдате останется, и любой его потомок сможет найти могилу или запись в соответствующем документе. И то, что «Единая Россия» прикладывает к этому руку и сердце, очень хорошо.

Вообще же я необычайно рада тому, как развернулся партийный проект «Связь поколений» на Смоленщине всего за год. Еще прошлым летом мы сидели и думали, что сделать для того, чтобы «всколыхнуть» людей к 70–летию со дня освобождения Смоленщины от немецко–фашистских захватчиков. Я предложила «Единой России» показать смолянам, что такое объединенная база данных всех безвозвратных потерь. Дело в том, что простые люди и не подозревают, какие документы в ней можно найти: даже карточку пленника, его фотографию из концлагеря с личным номером. Что еще? Решили делать фотографии в военной форме. И пошло на «ура»: фотографировался и стар, и млад. И когда эта акция закончилась, мы сказали: ни в коем случае нельзя, чтобы это все пропало, надо приучить людей к Дням памяти. Поиск информации о своих погибших или без вести пропавших родственниках, фото на память в каске и плащ–палатке, песенные площадки с полевой кухней — все это должно стать для смолян привычным. Как, например, привычен День города, только с особым окрасом. Идя на площадку в День памяти, ты должен захватить фотографию своего военного родственника, погибшего или участвовавшего в войне. Должен быть готов спеть военные песни. Мне кажется, на таких мероприятиях столько тепла и доброты, столько просветления… Нельзя, чтобы это было единовременно. Или, например, акция «Бессмертный полк» — в мае этого года общим строем по площади Ленина прошли около пяти тысяч смолян, с гордостью пронесли портреты своих отцов, матерей, дедов, бабушек, прадедов и прабабушек, благодаря которым мы в шестьдесят девятый раз праздновали годовщину Победы. Шествие вызвало невероятный эмоциональный отклик среди смолян и особенно среди ветеранов, которые не скрывали слез, глядя на черно–белые портреты товарищей.

— Вы занимаете должность зампреда комиссии Смоленской областной Думы по рассмотрению обращений граждан. Насколько ваши внутренние ожидания от такой работы совпали с реалиями? Чего хочет наш народ? Того, что вы от него и ожидали?

— Начну с того, что я депутат впервые. Никакого опыта депутатской работы в сельсовете или райсовете у меня нет, скажу честно. И когда я принимала очень ответственное решение войти в список кандидатов от «Единой России», то не было особых представлений о деталях работы. В нашу комиссию, по идее, должны обращаться граждане со своими предложениями по изменению законодательства. Я подозревала, что народ в этом плане не сильно активен. Депутаты для народа — это больше «скорая помощь», к которой обращаются за решением насущной проблемы вроде починки общей крыши, подъезда, дороги и так далее. Наверное, это все справедливо, так оно и должно быть. Но сегодня, мне кажется, нужно призывать граждан к тому, что они вправе выступать с инициативами, которые могут быть положены в основу законов Смоленской области. Конечно, для этого нужно обладать знаниями, понимать, что возможно, что нет. И вот для этого существует наша комиссия: рассматривать обращения, обсуждать, проводить юридическую экспертизу. В Думе работает профессиональный аппарат, и его юристы всегда нам помогут.

«Когда мы увековечиваем память погибших защитников Отечества, мы делаем это вместе с властью»

— Вы педагог, и по профессии, и в определенной степени по жизни, как нам кажется из беседы. Насколько необходимы педагоги в Думе, и в какой степени она ими укомплектована?

— Не припомню педагогов, кроме Ольги Николаевны Васильевой. Если говорить о том, представители каких профессий нужны в Думе больше всего, мне вспоминается общение с Сергеем Ивановичем Неверовым. Я тогда участвовала в партийных праймериз, и многие говорили о том, что в Думе нужны депутаты–юристы. Сергей Неверов ответил примерно так: должны быть все, представители разных слоев населения. Депутаты ведь народные избранники, ну так и народ у нас разный. Вот и мы — депутаты — разные. Один разбирается в сельском хозяйстве, другой в экономике. Таким образом распределяемся и по комитетам областной Думы: в бюджетный комитет входят промышленники и финансисты, в аграрный комитет — сельхозпроизводители. Нет человека–универсала, сведущего абсолютно во всех сферах. Нет. Кто–то силен в образовании, кто–то — в медицине. Поэтому важная составляющая для депутата — умение обучаться в любом возрасте, умение слушать и слышать то, что говорят оппоненты и друзья, а также добросовестность и честность.

— Между прочим, Сергей Неверов — шахтер. Заслуженный шахтер Кузбасса.

— Да, и у него такая насыщенная жизнь, он прошел по всем ступеням. У нас в Думе, кстати, председатель Игорь Васильевич Ляхов тоже прошел серьезнейший путь, и я считаю его очень большим человеком и масштабным политиком. Для меня его слова крайне важны. Но масштабным можно стать только тогда, когда этому масштабу учишься, стараешься дойти до сути.

— На днях вы проводили заседание ОНФ [Общероссийский народный фронт — ред.] с участием смоленского губернатора Алексея Островского. Вы же еще и советник главы региона.

— Да, и здесь грань сложная. С одной стороны, я советник губернатора, с другой — сопредседатель регионального отделения ОНФ. А народный фронт прежде всего призван контролировать действующую власть и доносить информацию до нашего лидера Владимира Владимировича Путина. Сложное у меня положение. Я ведь очень доверяю Алексею Владимировичу Островскому и высоко оцениваю его как руководителя губернии, но призвана выполнять, то, что заложено в идее ОНФ.

Справедливости ради должна отметить, что упомянутое вами заседание превратилось в полноценный диалог с властью. Мы делились своими наблюдениями и предложениями, а Алексей Владимирович внимательно слушал и принимал к сведению. Величайшая ценность этого первого диалога заключается, на мой взгляд, в том, что все одиннадцать наших пунктов Алексей Владимирович принял «к исполнению». В смысле, по каждому из них дал соответствующие поручения «к исполнению».

Разговор был искренний, губернатор не просто пришел на нашу территорию, он уделил «фронтовикам» достаточно много времени, каждый желающий мог высказаться, и важно, что отныне, как я поняла, мы можем обращаться в любую структуру администрации за справками, комментариями или информацией.

— Интересно, кто сегодня может вступить в ряды «фронтовиков»?

— ОНФ — это не организация в привычном смысле слова. Мы не выдаем членские билеты. ОНФ — это движение, и оно еще только формируется: региональный исполком приступил к работе лишь в июле, а сама организация создана в прошлом году. Поэтому все в движении. Давайте наберемся терпения, и когда понадобится, мы крикнем, и очень громко.

— Смоленская область начала подготовку к грядущему празднованию 70–летия Победы. Вы принимаете непосредственное участие в работе соответствующего оргкомитета, на первом заседании которого были определены ключевые вопросы, которые необходимо решить к маю 2015 года. О чем конкретно шла речь, и есть ли уверенность в том, что запланированное будет исполнено в срок?

— Все будет сделано, однозначно. Уже идут рабочие группы под председательством Льва Васильевича Платонова, он ориентирует нас практически на еженедельные встречи, чтобы в оперативном режиме отслеживать реализацию поставленных задач. Буквально вчера, например, мы слушали отчет по реализации дополнительной диспансеризации ветеранов ВОВ, и руководитель департамента здравоохранения заверил, что все будет выполнено в срок, что все необходимое есть. Это я говорю к тому, что все принятые под протокол решения начинают реализовываться уже сегодня. То же самое можно сказать и про другие направления: приведение в порядок воинских захоронений, мемориальных комплексов, памятников и обелисков (а их на Смоленщине более тысячи), медицинское и социальное обеспечение ветеранов, предоставление и ремонт жилья для них и иные вопросы.

Мне как поисковику, конечно, ближе тема братских захоронений, воинских памятников, погребения солдат и массовых патриотических акций. Полностью согласна со Львом Васильевичем Платоновым, который сказал, что для смолян 70–летие Победы никак не менее значительный праздник, чем 1150–летие с даты первого упоминания города в летописи. И то внимание, которое мы должны уделить нашим последним ветеранам, должно быть искренним и неформальным.

— Кстати говоря, накануне Дня города Смоленска мы и беседуем. С чем перешагнут его поисковики?

— Это не только День Смоленска, это День освобождения всей Смоленщины. И хотя мы знаем, что после 25 сентября 1943 года еще шли боевые действия, город Демидов освободили только 27–го сентября, а в Рудне на границе с Белоруссией шли бои 3–4–го октября, но все же 25 число мы определяем как День освобождения Смоленщины от немецко–фашистских захватчиков. Вообще, сентябрь–октябрь — период завершения поискового сезона. (Хотя иногда работаем и в ноябре, если позволяет погода.) Мы до сих пор находим солдат под Смоленском и знаем, что они погибли в ходе смоленского сражения в июле 1941–го, в самом начале войны. Но ведь и тогда они уже приближали Победу и заслуживают всех почестей как победители. Сентябрь для поисковиков — месяц погребений, которые пройдут в разных районах области: Ельне, Ярцево, Кардымово, Угре, Гагарине, Демидове и Смоленске.

День города — это, конечно, прекрасно, но все же я призываю людей собраться на братском захоронении на Покровке, и прежде чем запускать фейерверки и поднимать бокалы за праздник, вспомнить тех, кто не дожил до этого дня. В десять часов утра пройдет отпевание в церкви святого Меркурия, в полдень — погребение на братском захоронении, и крайне важно, чтобы за нашими солдатами, которых мы повезем в гробах на кладбище, шла большая–большая вереница благодарных и помнящих людей. В прошлом году мы похоронили почти три тысячи солдат. И так каждый год. И мне всегда хочется, чтобы когда–нибудь мы хоронили одного солдата, а за ним тысячами шли живые люди.

«Мне всегда хочется, чтобы когда–нибудь мы хоронили одного солдата, а за ним тысячами шли живые люди»

Вспоминая, насколько горячо откликнулись люди на предложение к участию в «Бессмертном полку», я обращаюсь к ним и призываю 24 сентября пожертвовать двумя часами времени, чтобы пройти за гробами с останками неизвестных солдат и бросить горсть земли в их могилу, отдав таким образом дань памяти всем павшим защитникам Отечества, найденным и не найденным.