Звездная история

Идея увековечить военную память Смоленска в некоторой степени была решена и до Клименко: город был награжден орденом Отечественной войны I степени.

«В тех обстоятельствах настаивать на присвоении звания «город–герой» было нельзя: никто не стал бы прикреплять Золотую Звезду к рваной рубашке. Сначала нужно было поднять экономику области и жизненный уровень населения», — вспоминал Клименко.

Он сетовал на то, что партийное руководство считало Смоленщину сельскохозяйственной областью и слышать не хотело о развитии здесь промышленности. Объяснялось такая позиция просто: в таком случае население окончательно сбежит из деревни в город.

Вместе с тем, Смоленская область почти по всем показателям постоянно занимала одни из последних мест.

Лишь десять с лишним лет спустя, после того, как Клименко удалось (говоря современным языком) привлечь в Смоленскую область колоссальные бюджетные инвестиции и увеличить экономический потенциал региона в пять раз, можно было настойчиво обсуждать тему «города–героя» с высшим руководством СССР.

Что Клименко и делал. По несколько раз в год, встречаясь с генсеком Брежневым, он неизменно говорил о героической истории Смоленска, о его роли в истории государства.

«Однажды — это было в конце 70–х — Брежнев нам сказал: «Конечно, вы правильно ставите вопросы, мы это видим и высоко ценим, но Политбюро приняло решение больше не рассматривать вопрос о присвоении звания «город–герой». Ну, раз генсек сказал, что никому больше это звание присвоено не будет, зачем стараться, так? Но я свою работу в этом направлении продолжил. Разговаривал на эту тему в Генштабе, в министерствах, со знакомыми и незнакомыми, даже в Союзе писателей — в общем, создавал общественное мнение. Кое–кому эта моя деятельность не нравилась», — признавался Клименко.

Параллельно со Смоленском, присвоение звания «города–героя» «пробивали» секретари Белгородского, Курского и Орловского обкомов КПСС.

Спустя некоторое время, Клименко выяснил две причины, по которым сомневались члены Политбюро конкретно в отношении Смоленска.

Во–первых, это личная позиция первого секретаря Московского горкома КПСС, он убеждал всех в том, то первым крупным сражением ВОВ Московская битва, а бои на Смоленщине — лишь ее составная часть. Стало быть, Москва — город–герой, и точка.

Во–вторых, «тень на репутацию» Смоленска отбрасывал факт захвата немецкими десантниками смоленского партийного архива, который в итоге оказался в США. Дескать, какой же это город–герой, если архив уберечь не смогли?..

Сдвинуть вопрос с мертвой точки помог случай. Однажды Брежнев приехал с визитом в Тулу (которой тоже не давали «города–героя»). И вот на улице генсека обступили люди и не отпускали, пока он не пообещал, что город получит заслуженную награду.

В итоге Туле присвоили звание «города–героя», несмотря на то злополучное решение Политбюро.

После этого, в ходе очередной встречи с Брежневым, когда Клименко вновь напомнил ему о героической истории Смоленска, генсек сказал: «Увидел, что Тула брешь пробила? Ладно, пиши письмо!»

«Мы сразу написали письмо и направили его генеральному секретарю, который подписывал такие документы первым. Потом мне позвонил помощник Брежнева и сообщил: Леонид Ильич подписал! Вроде бы нужно было радоваться, но я почему–то чувствовал, что до победы еще далеко. Так и оказалось: время шло, но ничего не происходило. А потом Брежнев умер», — вспоминал Клименко.

Он решил как можно быстрее встретиться с Константином Черненко, чтобы вопрос не был «замылен». Когда встреча состоялась и Клименко рассказал новому генсеку о благих намерениях Брежнева в отношении Смоленска, тот успокоил смоленского секретаря: я помню, что Леонид Ильич хотел, чтобы Смоленску было присвоено звание «город–герой», и буду это мнение поддерживать.

Однако «злой рок» на этом не закончился — в марте 1985 года умер Черненко.

Спасло ситуацию лишь то, что он успел поручить решение этого вопроса первому зампреду президиума Верховного Совета СССР Василию Кузнецову. За его подписью 6 мая 1985 года и был подписан Указ о присвоении Смоленску звания «города–героя».