Виктор Деренковский. Десять лет спустя

Виктор Деренковский в особом представлении не нуждается. В смоленское информационное поле Деренковский вписался сразу и мощно, как только основал здесь свое предприятие.

С конца девяностых Деренковский — одна из топовых фигур в публикациях смоленских СМИ. О нем пишут и говорят как о бизнесмене, политике и меценате.

Кто он, этот «странный бизнесмен» Деренковский — создатель одновременно успешного бизнеса на основе ЗАО «Агрохолдинг» и абсолютно уникального предприятия — «Центр плазменных технологий»? Острые языки успели окрестить его «олигархом», «влиятельным лоббистом», а кое–кто из тех, кому он помог, называл даже «патриархом смоленской благотворительности».

В 2003–м Деренковский избирается депутатом Госдумы и… резко уходит — сначала из поля зрения смоленской прессы, а потом, после окончания полномочий Госдумы 4–го созыва, и вовсе «отходит в сторону», напоминая о себе смолянам лишь написанием фельетонов в один из местных журналов.

И вот, десять лет спустя…

— Виктор Яковлевич, даже не буду задавать вопрос относительно причин вашего «ухода» из региона, как я понимаю, это был целый комплекс… Признаюсь, первоначально мне хотелось начать наш разговор о вашем возвращении с расспросов о планах, но, готовясь к нашей беседе, поняла, что поздравлять с возвращением явно преждевременно. Потому что если губернатор во время рабочей поездки в Руднянский район, посещая ваше предприятие, вновь вынужден поднимать тему «административных барьеров», возникающих перед инвестором, значит, есть проблема.

— Откровенно говоря, когда я принимал решение о том, чтобы выкупить один из корпусов бывшего ЗАО «Еврогласс» в Голынках с тем, чтобы на этих площадях создать наше высокотехнологичное производство, я и предположить не мог, что у некоторых чиновников районного уровня возникнут свои «соображения» и рекомендации по трактовке закона. Не думал, что абсолютно технический вопрос аренды или выкупа земли может поставить под угрозу работу предприятия.

Ситуация ведь абсолютно прозрачна и проста. Есть законодательство, которое позволяет инвестору либо брать землю в долгосрочную аренду, либо выкупать. Сейчас на участке бывшего «Еврогласс» есть три инвестора (я один из них), которые хотят оформить эту землю. И препятствий для этого, кроме выдумок администрации, никаких нет. «Мнение» или «намерение» администрации — это не юридическая категория. Есть закон. Который предусматривает выкуп земли или аренду с максимальным сроком на 49 лет. Представьте мое изумление, когда районная администрация предлагает аренду сроком на 5 лет, да еще с множественностью лиц со стороны арендатора — новый колхоз. Причем, к этому моменту я уже вложил весьма серьезные средства в организацию производства (а мы собираемся запустить несколько крупных технологических проектов), и тут администрация вдруг уведомляет нас, что она «не намерена»… Я могу уважительно относиться и к Ивашкину, тем более я Юрия Ивановича давно знаю и... честно говоря, я просто не ожидал. Не могу понять их позицию, потому что, если опираться на закон, они не имеют права нас принуждать к какому–то своему варианту, в законе все четко прописано. Я не знаю, как можно всерьез рассчитывать на приход инвесторов, если к ним так относиться.

Островский — Деренковскому: Мы готовы лоббировать ваши интересы, чтобы профильные структуры обращали внимание на смоленскую высокотехнологичную продукцию

— На самом деле, район району рознь. А что касается Руднянского района, которым давно и бессменно руководит господин Ивашкин, честно говоря, думала, его инвесторы давно обходят стороной. Дело в том, что несколько лет назад на страницах нашего журнала поднималась тема «административные руднянские фокусы» в отношении инвесторов, «Васька» послушал (и даже высказал мне многое) и «ест», судя по всему, с прежним аппетитом.

— Вы правы, район району — рознь. Я очень хорошо знаю ситуацию в Гагаринском районе, там совсем другое отношение к инвесторам, соответственно, они туда идут с удовольствием, посмотрите, сколько там новых предприятий открылось. Потому что Иванов — человек, с которым можно говорить о деле, об инвестициях, человек, который понимает, что это важно не только для инвестора, но и для района. И сегодня, когда предприятия уходят из Москвы, мне казалось, главы районов должны «сражаться» за инвесторов… К сожалению, на все районы «ивановых» не напасешься».

— Кстати, почему вы выбрали именно Руднянский район, развернули бы производство в Гагаринском, например?

— Дело в том, что в Голынках еще в советские времена при заводе «Стеклоприбор» было отделение, которое занималось «нашей темой» — выращиванием полупроводниковых сапфиров. И там остались специалисты. Конечно, их осталось немного, но это совсем не то, что прийти в сельскую местность и организовывать инновационное производство совсем «с нуля». Это все–таки современные технологии, а не «сапожное дело».

— Сколько местных жителей работает на вашем производстве? — Сейчас у нас работают 49 человек из местного населения, а инженерная группа и научный персонал — москвичи (Черноголовка, Зеленоград) и Калуга (институт космических материалов), они работают вахтовым методом. И скажу, что на сегодняшний день нам удалось собрать очень неплохую команду, кроме того, мы постоянно обучаем новые кадры, планируем создавать новые группы.

— То есть, место предприятия предопределили кадры и готовая инфраструктура?

— Только кадры. Вся инфраструктура, которая там была, оказалась загубленной и совершенно разрушенной. Поэтому все инфраструктурные вопросы пришлось начинать «с нуля». Нас не подключали к электричеству, к газу — мы подвели свою линию электропередачи, газопроводную линию высокого давления, водопровод (бурили свою скважину). В плане коммуникаций проблемы, что называется, «с боем», но решили. И вот теперь завис «земельный вопрос».

— Виктор Яковлевич, а не пробовали поговорить с господином Ивашкиным, хотя бы чтобы логику понять? Вот было в поселке Голынки предприятие — «Еврогласс» — рухнуло, сгинуло. Остались корпуса и запущенная, превращающаяся в свалку территория. Пришли инвесторы — выкупили, начали создавать производства, рабочие места… Как только встал земельный вопрос — начинается высасывание из пальца сложностей… Я понимаю, что нет такого юридического понятия, но по факту это похоже на саботаж… И не понимаю: а о людях, которые в поселке живут, районная власть вообще не думает? Как они живут, после того, как «Еврогласс» испарился, оставив после себя только пары ртути, ликвидация которых «влетела в копеечку» областному бюджету? На что живут? Должна же быть логика!

— Мы с ним говорили. Мне сложно понять логику. Конечно, районная власть должна понимать, что это рабочие места, что это налоги… и что главное, мы ведь просто пытаемся сделать то, что предписано законом — оформить землю. Я просил сразу землю или выкупить, или взять в аренду на 49 лет (как и предполагает закон), иначе зачем мне вкладывать деньги в производство, если меня завтра отсюда «попросят»? Я ж не торговать приехал... Это инновационный проект, очень дорогое оборудование, которое обслуживать могут только высококвалифицированные специалисты — а нам предлагают короткую аренду на пять лет… Сегодня я вижу к нам отношение не как к инвесторам, а как к нежеланным варягам. Мы «никто» там сегодня. А вы говорите о логике. Вариант аренды, но со множественностью лиц, нам тоже не подходит. Фактически они хотят «спихнуть» весь участок — 25 гектаров запущенной, захламленной территории на один договор, подписанный 11–ю арендаторами. Но на это я тоже пойти не могу: у меня специфическое производство, мне нужен изолированный участок, там должна быть абсолютная чистота… а та огромная территория сегодня уже практически превращена в помойку. К тому же там сегодня не 11, а только 3 арендатора (включая меня), которые и добиваются положенного законом оформления земли. Кстати, в связи с «подвешенной» ситуацией у меня возникли сложности и с оформлением людей на работу. Я вынужден сегодня работать с ними по трудовому соглашению, выступая как частное лицо. Потому что, если господа из администрации своим толкованием законодательства в отношении инвесторов меня принудят бросить начатое дело, я все равно должен буду нести ответственность перед людьми. Я готов и хочу устроить людей на работу, но если я буду знать, что мое предприятие здесь будет работать минимум 49 лет. Многие мне говорят: «да реши этот вопрос «неформально»…

— Вообще, большинство так бы и сделало давно. Что вам мешает?

— Я не скажу, что я абсолютно чист и «весь в белом», но я привык к «неформальным решениям» подходить по–другому. Например, ко мне приходят и говорят: нужно помочь отремонтировать школу — я готов это сделать, нужно помочь то–то и то–то, потому что там беда — да я ж разве откажу? Но если меня принуждают — к принудительным «мероприятиям» я не готов. В свете всех этих событий у меня напрашивается вывод: к сожалению, разговоры о защите инвесторов идут все больше на заседаниях кабмина, совещаниях разного рода и так далее. По факту инвестор как был, так и остается абсолютно беззащитным перед местной властью. Сейчас мы с еще двумя арендаторами решаем вопрос в арбитражном суде, было назначено заседание, оно перенесено на 16 сентября. Мы же понимаем, сколько времени может уйти на поиск правды в судах. Ведь что такое месяц ожиданий? Это прямые убытки. У меня каждая машина стоит 9 миллионов (а у нас их восемнадцать установок). Пока я установил восемь, а остальные даже не монтирую, потому что понимаю: может так случиться, что мне придется все это отсюда вывозить…

Понимаете, всякому терпению есть предел. И есть понимание, ради чего мы стараемся. Я ж не только ради себя все это делаю. И как вы думаете, просто было собрать такую команду увлеченных, высококвалифицированных людей? Ведь у меня нет просто инженеров, у нас не рядовые специалисты, у нас все — кандидаты и доктора наук, у нас два член–кора, один лауреат государственной премии… Мы ведь могли пользу приносить Смоленщине, причем не только в виде налогов и рабочих мест. Глядя в перспективу, я встречался с ректором СФ МЭИ, и мы обсуждали возможность подготовки специалистов для нашего предприятия — мы могли бы брать студентов с третьего курса и вести сначала курсовые, а потом и дипломные работы, поскольку связаны со многими научными академическими институтами, например, институтом физики твердого тела, с институтом кристаллографии… Есть очевидная вещь: будущее — за инновационными, высокотехнологичными производствами. Нефтяная труба — это хорошо, но сидя на трубе, далеко не уедешь. И сегодня, особенно в свете украинских событий и реакции Запада, всем надо это четко понимать. У нас ведь довольно широкий профиль работ, и в этом наша уникальность: мы сначала занимаемся разработкой технологий, а потом под эти технологии начинаем проектировать свои машины, свою автоматику. Без собственных технологий сегодня работать нельзя. Надо смотреть в завтрашний день. В этом специфика нашей работы. А что касается очередного «административного барьера», очень надеюсь, что хватит терпения его преодолеть. И поскольку Смоленская область мне давно уже не чужая, меня многое с ней связывает, конечно, мне не хотелось бы, чтобы регион совсем «потерялся».

— Знаете, о чем подумала? Парадокс ведь в том, что такое передовое производство оказалось в заложниках у чиновников далеко не самого благополучного (мягко говоря) района, у людей из «вчерашнего дня». Выдавят и даже не поймут, что случилось… впрочем, и «париться» на сей счет вряд ли будут — «Кристаллические материалы групп» — не первая, и не последняя, видимо. А мы тут — о высоких технологиях и перспективных планах…

— Да, такая вот, знаете ли, ирония судьбы.