«А я чем хуже?»
Посторонним в…
Однажды не самый заслуженный житель города Семихолмовска Кадмиев надел свой парадно-выходной (он же единственный) костюм и вышел из дому. На скамейке во дворе уютно расположились его старинные друзья-выпивохи Митрич и Фомич. Малохольный Фомич уже изрядно окосел и подрёмывал, склонив голову на грудь. Митрич задумчиво курил.
— О, Кадмиев! — обрадовался приятелю Митрич. — Присоединяйтесь, барон!
— Не могу, Митрич! — с сожалением ответствовал Кадмиев, сглотнув слюну. — У меня дело важное нынче.
— Да брось! — попытался уговорить друга Митрич. — Какие могут быть у тебя дела в преддверии саммита АТЭС?
— Ты всё шутишь, — отмахнулся Кадмиев, — а мне не до шуток. Ай хэв э дрим, Митрич!
— Ишь ты! — удивился Митрич. — И что за мечту ты имеешь?
— Понимаешь, я с детства мечтал стать космонавтом! А почему, знаешь?
— Ну как, — предположил Митрич. — Слава, почёт и уважение опять же…
— Это так, но, главное, лэт ми спик фром май харт…
— Слушай, Кадмиев, достал ты уже своими изысками! — перебил Митрич.
— …Меня бы тогда избрали почётным жителем нашего Семихолмовска.
— Не въехал! — начал проявлять нетерпение Митрич.
— Иду, короче, свою детскую мечту реализовывать! — пояснил Кадмиев.
— В космос собрался, што ли? — удивился Митрич. — Так тебя, Кадмиев, в этом скафандре в космос не пошлют. Я уже про рожу молчу.
— Всё проще, Митрич, — рассмеялся Кадмиев от души. — В школу иду устраиваться. Трудовиком.
— Ну вот сейчас ты меня удивил, Кадмиев! — признался Митрич. — Реально, как Кутузов Наполеона. И на хрена тебе эта табуретная должность?
— Всё просто, Митрич. Раньше ведь как? Чтоб почётным стать, надо было, как минимум, космонавтом быть. Или ещё каким скульптором. А сейчас?
— А что сейчас? — переспросил Митрич.
— Нынче «почётного» учителям дают! — ответил Кадмиев.
—
— Не, не всем. Почётного нынче учителям попроще дают! Физрукам, там, трудовикам, ОБЖДистам… Физруку вот дали уже. А чем я хуже?
— Ты не хуже, Кадмиев, ты лучше! — согласился Митрич и выпил «полтишок».
— Давай и ты со мной. Там знаешь, сколько преференций за это дают. И проезд тебе, и коммуналка, и доплата., — Кадмиев мечтательно закатил глаза. — Давай, Митрич! У тебя же истфак. Пока историком поработаешь. Это тебе не физрук, конечно, но я как почётным стану, похлопочу за тебя.
— Мне нельзя, Кадмиев, — притворно посерьёзнел Митрич. — По закону нельзя.
— Да ну?! — поразился простодушный Кадмиев и на всякий случай уточнил. — Ты что, из этих, што ль?..
— Хуже, Кадмиев. Много хуже! — Митрич перешёл на полушёпот. — Я серб!
На последних словах неожиданно очнулся Фомич.
— Какой такой серб? — спросил ошарашенно спросил он.
— Самый настоящий! — продолжал стебаться Митрич. — Думаешь, «Митрич» это что? Это, брат, фамилия такая сербская! Помнишь Чинганчука? Он же тоже сначала был Гойко Митрич. А потом для понтов одну букву выкинул. Так что никак мне нельзя в школу. Евросоюз не поймёт…
Кадмиев, наконец, понял, что над ним смеются. Хотел обидеться, но вдруг передумал. Уж больно настроение было хорошее. Впереди его ждала интересная, достойная жизнь. Ну как у космонавта, к примеру. Или, там, скульптора.