В самом центре красоты

Юрий Семченков

Мастерская

Мастера международного класса, оказывается, бывают не только в спорте, но и в искусстве. В данном случае речь идёт об особом виде искусства — парикмахерском. Впрочем, наша сегодняшняя собеседница Ирина Захаренкова, профессионал высочайшего уровня, хозяйка центров красоты и школы парикмахерского искусства, считает, что род её занятий не только искусство, но и наука. И относиться к нему нужно соответственно — серьёзно, вдумчиво и беззаветно.

— Ирина, заметны ли в вашей профессиональной среде различия между теми, кто поднимался с самого низа профессии (как, например, вы) и теми, кто получил свои салоны, скажем, в качестве подарка или приобрёл для развлечения?

— Безусловно. Есть те, кто к этому этапу развития (я имею в виду владение собственным салоном) подошёл уже сложившимся профессионалом, и это сразу видно. А есть люди, которые решили поиграть, глядя на успешных руководителей, но будучи абсолютно не сведущими в нашей профессии.

Со стороны кажется, что всё легко и просто. Ничего подобного. Это сложная сфера деятельности, у неё свои особенности, свои тонкости. Парикмахерское искусство — целая наука, которую нужно изучать и чувствовать изнутри. Если этого нет, займитесь чем-то другим, идите, например, в торговлю. Я всегда говорю, что взлететь можно легко. Запустить рекламу, постоянно говорить о себе, кричать на каждом углу… Но удержаться наверху — самое тяжёлое, самое сложное. Это не тот род занятий, в который можно войти непрофессионалом. Разумеется, в нашем кругу всем известно, где серьёзное отношение к профессии, а где просто увлечение, хобби.

— Как и когда был сделан первый шаг к самостоятельному бизнесу?

— Этот переход был достаточно сложным. Я работала в салоне, который меня очень устраивал. Замечательный коллектив, мы долгое время были вместе (это, безусловно, была семья), но, во-первых, самостоятельная работа — это веяние времени. Вдруг начинаешь понимать, что у тебя есть серьёзная профессия за плечами, что ты имеешь высшее образование именно в данной сфере, и приходит осознание, что всё реально, всё возможно. Оборудование приобрести стало, в принципе, реально. Это перестало быть чем-то запредельным. Парфюмерию можешь выбирать, какую хочешь ты, а не ту, которую тебе предлагают. Вот все эти сопутствующие моменты в какое-то время соединились вместе и сказали: пора.

— Если говорить об оборудовании, есть ли такое, которое по различным причинам недоступно в Смоленске?

— В мире мало что есть, чего нет у нас. Конечно, существуют какие то, скажем, супермойки, которые моют головы с помощью компьютерных программ, но мы не видим в них необходимости. Потому что личностный контакт очень важен. Очень важно общение клиента с мастером. Это и есть залог будущего успеха. Психология парикмахерского искусства несёт в себе взаимопонимание как основу взаимодействия. Мы не можем от встреч «глаза в глаза» уйти целиком в механизацию. Сейчас то время, когда мы вечно к чему-то стремимся, куда-то бежим, летим. У нас постоянно нет времени на общение, и именно сейчас в парикмахерских востребован контакт мастера и клиента.

— То есть к вам приходят как в кабинет психологической разгрузки?

— Да. И мы часто делаем уклон на расслабляющие процедуры, чтобы дать возможность человеку остановиться, поговорить, хотя бы немного уйти от сумасшедшего ритма жизни, который тут же набросится на него за дверью салона, когда он выйдет от нас. Люди делятся с мастерами своими радостями и проблемами. Мы знаем, какие события происходят в жизни наших клиентов, какие произойдут в ближайшем будущем. Это уже не совсем отношения «клиент-мастер», это отношения друзей, близких людей.

— Клиенты ходят на ваше имя или к вашим конкретным мастерам?

— Основополагающее — это моё имя, безусловно. Но, тем не менее, мастера, которые со мной работают, уже завоевали свои имена. Это правда. И что интересно — у каждого из них своё амплуа.

— Вы не боитесь, что они вырастут до определённого уровня и тоже откроют своё самостоятельное дело?

— Вы знаете, волков бояться — в лес не ходить. Моё предприятие существует уже шестнадцать лет, и подобное в практике случалось очень часто. Этот процесс происходит бесконечно. Я человек очень активный, позитивный и никогда не вношу в салоны какие-то проблемы, вот и получается, что если смотреть со стороны, то представляется, что всё очень легко. Поэтому у нас даже многие клиенты решают, что вести парикмахерский бизнес совсем несложно.

— Клиенты, глядя на вас, открывают свои салоны?

— Бывает и такое, я про это и говорю.

— Как набираете кадры? Присматриваете в других местах и переманиваете?

— Нет, я никогда этим не занимаюсь. Считаю, что так не должно быть. Если уж вы заявились как салон и у вас работают серьёзные профессионалы, то растите своих мастеров сами. Это очень важно. Я люблю делать мастеров «с нуля», создавать их, потому что научить легче, чем переучить. Я ведь должна научить не только профессиональному мастерству, но и научить думать, научить общаться, научить жить в моём коллективе. А он у нас всегда особенный, потому что здесь очень любят друг друга. У нас были случаи, когда появлялся кто-то извне, но мало кто приживался. Люди приходят со своим мировоззрением, часто не совсем положительным, а это не совсем наше, у нас всё на позитиве.

— А изначально откуда брать будущих мастеров, с улицы?

— Я много лет учила, что называется «у кресла», и, в основном, все мастера, которые у меня работают — мои бывшие ученики. Раньше было очень трудно попасть ко мне на учёбу. Они сами меня находили, и я брала одного-двух человек. Это не так просто — учить «у кресла». Люди ждали по два-три года, чтобы попасть на учёбу. Сейчас более доступно, у меня есть школа, и группа состоит уже из двенадцати человек.

— Выпускники идут на работу только к вам? В противном случае вы себе же своими руками рождаете конкуренцию.

— Я, безусловно, рождаю для себя конкуренцию. Обычно оставляю себе самых «звёздочек», а остальные, прошедшие нашу школу (а это серьёзно подготовленные мастера), расходятся по другим салонам. Мы в сентябре набираем группу, и уже из салонов есть много заявок на подготовку мастеров. В этом году я приняла решение, что во время учёбы на практику мы будем направлять учеников в те салоны, которые их просят. Для того, чтобы они привыкали к коллективу, чтобы был более тесный контакт с будущими коллегами.

— Должен ли у мастера быть парикмахерский талант или достаточно только добротно выучиться ремеслу?

— Талант должен быть обязательно. Можно, как говорится, и медведя научить кататься на велосипеде. Возможно научить неталантливого человека технологии, выполнять действия по шаблону. Он выучит три-четыре формы и будет их делать хорошо, а какие-то модели и безукоризненно.

Но талант в нашем деле заключается в том, что мастер находит для каждого индивидуально только его стиль, его образ. Только так. Вот почему когда человек приходит к нам первый раз, мы задаём очень много, на первый взгляд, странных для кого-то вопросов. Чем вы занимаетесь помимо работы? Какой у вас характер? Пытаемся понять, угадать, что там у человека внутри, что ему на самом деле надо.

Иногда, если видим, что человек импульсивный, стараемся сделать что-то мягкое, сглаживающее. И наоборот, если человек весь такой мягкий, вдруг взять и внести совершенно противоположную струю. Это всегда бывает очень интересно.

— Случается, что клиент уходит недовольный выбранным для него обликом, но потом привыкает и остаётся в этом образе, не видя для себя ничего другого?

— У нас таких случаев практически не бывает. Когда клиент приходит в первый раз, мы к нему относимся очень нежно. В каком плане? Мы прислушиваемся к нему. Знакомимся с клиентом, знакомимся с его волосом, который надо не только просто потрогать руками, но и почувствовать его во время мойки, когда расчёсываем, стрижём, укладываем. Завершая работу, делаем для себя много оценок для того, чтобы в следующий раз, может быть, придумать что-то совсем другое. Мы очень внимательно прислушиваемся к мнению клиента, но говорим о том, что если есть настрой с нами сотрудничать и дружить, то перемены будут. А ещё наши салоны иногда называют «службой спасения».

— К вам идут исправлять сделанное другими?

— Идут исправлять, но правило нашего салона — никогда не обсуждать работу, выполненную кем-то другим. Это табу. Это запрещено.

— Как же исправлять ошибки других, не обсуждая их работу? Просто снисходительно и иронично улыбаться?

— Нет, мы просто говорим: «Давайте попробуем другой вариант». Делаем это очень деликатно и мягко, чтобы ни в коем случае не оскорбить предыдущего мастера, потому что не ошибается тот, кто не работает. Всякое бывает.

— Клиенты чаще приходят с картинками из журнала (и просят сделать так же) или отдаются на усмотрение мастера?

— К нам в салоны с картинками не ходят, доверяют мастерам, говорят: «Как вы решите, так и будет». Даже если в первое посещение клиент просит сделать что-либо конкретное, но мы видим, что есть варианты лучше, мы не будем настаивать, но мы уже эти варианты проговариваем.

— Вечный спор: мужчины и женщины — кто лучшие мастера? В поварском искусстве, например, чаша весов часто склоняется в стороны мужчин, а как у вас?

— Вопрос сложный, и ответить на него однозначно нельзя. Знаете, как бывает, встанешь утром, посмотришь, ну не нравишься ты себе, не нравишься. Приходишь куда-нибудь, и вдруг тебе делают комплементы мужчины. Начинаешь присматриваться, оказывается, что-то есть, всё не так плохо. Мужчина видит немножечко по-другому, он видит то, что позволяет женщине понравиться мужчине. А именно это мы и должны делать — нравиться мужчинам.

— У вас в салонах нет мастеров мужчин…

— Почему? Есть, конечно.

— Тогда что есть в салонах Ирины Захаренковой, чего нет у других?

— Во-первых, мы шагаем в ногу со временем, и все новинки, которые появляются на рынке парикмахерского искусства, немедленно оказываются у нас. Чего ещё пока нет нигде — мы закупили огромную линию препаратов для мужчин. Мы как привыкли: мужской гель, мужской шампунь, мужской лосьон — это максимум. А сейчас у нас около двадцати видов препаратов для мужчин разного типа.

Мы сотрудничаем с Италией, и там, наконец, поняли, что мужчины тоже разные. Почему всё делается только для женщин? Для каждой мы подбираем средства по многим критериям и признакам, а головы всех мужчин моем одним шампунем. Почему? Мужчины тоже разные, и они достойны более внимательного отношения. Мне очень приятно, что можно будет предложить очень много новых мужских процедур. Эта линия препаратов только появилась, абсолютная новинка.

— Отношение мужчин к своей внешности изменилось?

— Очень заметно. А если бы ещё мастера-парикмахеры как должно доносили информацию о том, что существуют определённые препараты, процедуры, что не зазорно, например, сделать пилинг или массаж волосяного покрова головы, а может, слегка протонировать седые волосы. Мужчина тоже должен быть красивым и молодым, почему нет? А то у нас сложилось привычное представление: мужчины как придётся живут своей жизнью, а женщины стараются сделать всё, чтобы оставаться молодыми. Так не должно быть.

— Есть ли какие-то особенные требования смолянок к своей внешности?

— Наши смолянки очень прогрессивные. Они следят за модой, им не всё равно, что ты им делаешь. Это приятная отличительная черта. Я много встречаюсь с коллегами из разных городов и могу сказать, что смоляне, например, прогрессивнее, чем питерцы, которые более консервативны. Смоляне требовательны, они хотят самого лучшего. Единственное, что меня огорчает в нашем деле-то, что уходит профессионализм. Появилась сильная звёздность, а на самом деле часто там пустое место. Мне приходится много сотрудничать с управлением по защите прав потребителей, участвовать в рассмотрении жалоб, и я нередко убеждаюсь в этой точке зрения.

Боюсь, что особенность наших людей, живущих в Смоленске, быть впереди уйдёт вместе профессионализмом. Человек посмотрел на себя в зеркало, ему не понравилось. Потом ещё раз посмотрел — «вроде ничего». Вот это самое «вроде ничего» и губит в людях стремление быть лучшими.

— Но вы должны этому радоваться: чем меньше в вашем деле профессионалов, тем больше клиентов у вас.

— Меня это не радует. Я к нашей профессии отношусь не на уровне своих салонов. Я неслучайно всё это затевала, неслучайно проводила конкурсы и шоу-программы. Члены жюри из столичных городов отмечали, что просто не ожидали увидеть в Смоленске такого высокого уровня. Хотела бы и сейчас проводить подобные мероприятия, но нас пока никто не поддерживает. Это, конечно, затратное дело, и одни мы самостоятельно потянуть не сможем.

— Вы сами не бросаете кресло?

— Нет, и у меня поэтому даже нет отдельного кабинета руководителя.