Нагадил? Плати!

Как ни крути, а наш город это радость для археолога. Сколько прекрасных переживаний достаётся на долю счастливчика, выкопавшего осколок бутылки восемнадцатого века! Огрызок башмака века семнадцатого вызывает у историка состояние эйфории, а древняя берестяная грамота — экстаз и чувство собственного величия.

И как всё-таки хорошо, что привычка заботиться о счастье археологов будущего не умерла в смолянах и в двадцать первом веке. Историкам двадцать третьего века явно будет что раскапывать: мы оставим после себя не какие-то там жалкие артефакты, а целые культурные слои.

Стыдно. Стыдно на самом деле должно быть перед антигравитационными археологами, а ещё пуще — перед самими собой, ныне живщими. Свинство неистребимое, повальное, дикое. Город оттаял от снега, и везде земля покрыта плотным слоем мусора. Инда взопрели озимые… Бескультурные слои легко позволяют угадать: вот встречали Новый год, вот кто-то свадьбу праздновал, тут просто пили пиво с орешками (разумеется, в мороз — эту страну ничем не проймёшь). И количество собачек во дворах вычислить несложно: мины подстерегают на каждом шагу. Впрочем, что тут расписывать — вон она, картина, перед глазами у каждого.

Почему так происходит? На этот вопрос не надо долго искать ответа. Приученные десятилетиями к тезису «моё — это за дверью квартиры, а остальное — общественное, то есть ничьё», мы привыкли благополучно харкать в подъезде, кидать окурки мимо урны, гадить в лифтах и бросать использованные презервативы в окно. Подберут, мол: дворники на то и существуют.

Даже если оставить за бортом вопрос общей культуры, остаётся вопрос безопасности — в первую очередь безопасности детей. Брошенный шприц с остатками крови, битая бутылка, собачьи фекалии в песочнице — это не шутки, а реальная угроза нашей драгоценной мелочи пузатой. Я видел, как в моем дворе папаша, чьё чадо копалось в десяти шагах от него в снегу, допил пиво и швырнул бутылку под ноги. Ему было наплевать.

Не знаю, как вы, а я сторонник жесточайшего антимусорного террора. Человека можно перевоспитать только его же личным кошельком, и к чёрту рассуждения о «необходимости повышения культуры и самосознания граждан». Всё это полная чушь, особенно в России. В Германии выброшенный под ноги окурок или фантик наказывается штрафом в 20 евро. Бутылка — 35 евро. Старая мебель или строительный мусор — от 150 до 600. Если вы живёте в Италии и не убираете какашки любимой собаки, готовьтесь выложить до 300 евро. Такая политика почти во всех европейских странах. И ведь чисто же!

Да и уследить за нарушителями можно: просто берите и перенимайте опыт Европы. Во Франкфурте-на-Майне, например, существует на то специальное частное агентство, заключившее договор с муниципалитетом. «Мусорные детективы» патрулируют с фотоаппаратами улицы и дворы. Городская «мусорная полиция» действует в Швейцарии, в Италии, Бельгии, Южной Корее. Нагадил? Плати. Ещё раз нагадил? Плати в два раза больше за рецидив. И никаких поблажек.

И тогда — дайте-ка помечтать — может быть, лет через тридцать мы не будем оставлять за собой антикультурных слоёв мусора. Оставим без работы археологов будущего. Да и фиг с ними, с археологами. Тем ценнее для них будут редкие предметы начала двадцать первого века. Пусть радуются.