ДМБ-89,
часть 15
«Черный самурай» и Гоша

Продолжение. Начало в №№ 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 13, 14, 15, 16

Когда весной и летом 1988 года свои насиженные места покинули два заслуженных офицера радиотехнического батальона Алексей Егорович Гаценко и Иван Сергеевич Поляков, то в пятиместном двухкомнатном нумере общежития остались всего трое двухгодичников: Андрон Савенко, Роландас Виршилас и Сергей Небытов. Такая вопиющая несправедливость долго продолжаться не могла. В принципе, ребята не прочь были бы и дальше проживать на казенных метрах в таком же количественном и качественном составе, но существовала реальная угроза их насильственного уплотнения. С этим коменданты общежития не церемонились.

Посему стояла непростая задача: как можно быстрее выбрать из офицерского состава батальона наиболее достойных ребят, максимально совпадающих по образу и ритму жизни трем старожилам–«пиджакам».

Сделать это оказалось не так–то просто. Молодых офицеров в батальоне было достаточно, но у каждого были, что называется, свои «тараканы» в голове. Кто–то был семейным и автоматически выпадал из числа претендентов. Теоретически можно было бы выделить семейной паре двухместную комнату, но это только теоретически…

Холостые лейтенанты и старлеи тоже были «каждый на своей волне». Кто–то из них был трезвенником, что не подходило всем остальным в принципе. Кто–то излишне увлекался местными «каберне» и «саперави», что грозило придать возлияниям в рамках 513–й комнаты неуправляемый характер.

Кто–то излишне увлекался женским полом, что особо не поощрялось всеми ребятами, особенно, женатыми Андроном и Роландасом. Наконец, кто–то был просто занудой или дураком, что было страшнее всего вышеотмеченного…

Именно по этой причине было «отказано от дома» еще одному двухгодичнику Вите Гирныку и кадровому старшему лейтенанту Бабкову. Витя был хорошим парнем, тихим и спокойным, что не вписывалось в общую стратегию общежитской жизни. К тому же он не пил.

Старлей Бабков, напротив, был нагловатым и, чего греха таить, туповатым. Лучше всего его мог охарактеризовать эпизод, свидетелем которого как–то раз стал Андрон.

Бабков, будучи оперативным дежурным, говорил по телефону со штабом дивизии.

— Слушаюсь, товарищ полковник!.. Так точно, товарищ полковник!.. Понял вас, товарищ полковник!.. Понял вас!.. Так точно!.. Понял вас, товарищ полковник!.. Понял вас!! Повторите, пожалуйста! В общем, искали кого–то другого. И, что удивительно, нашли.

Виктор Николаевич Свороб окончил Ленинградское высшее военно–политическое училище ПВО имени Ю.В. Андропова и приехал в Арциз в качестве комсомольского вожака вместо убывшего к новому месту службы Славы Жукова.

Ни для кого, наверное, секретом не будет тот факт, что ни комсомольских, ни партийных работников (замполитов, в общем) в армии особо не чтили. Конечно же, встречались редкие исключения, но в основной своей массе и те, и другие были откровенными бездельниками. В то время как со всех офицеров и прапорщиков регулярно «снимали стружку» за боеготовность техники и подготовленность личного состава, политработники щедро добавляли в общую копилку всех бед и напастей комсостава свою щедрую порцию в виде политзанятий, ведения всевозможных журналов, дневников, тетрадей, планов, политинформаций и всякой прочей дребедени. И если отцы–командиры еще могли войти в положение молодого лейтенанта по вопросу неготовности техники вследствие, ну хотя бы, его мизерного опыта, то политруки, напротив, регулярно вредничали и, дабы как–то оправдать сам факт своего существования, нахлобучивали офицеров, прапорщиков, не говоря уже о сержантах и старшинах, по партийной и комсомольской линии беспощадно…

Витя Свороб был не такой. Его, конечно же, трудно было назвать Сизифом в плане любви к труду, но по характеру он являл собой яркий пример симбиоза дружелюбия и огромного, ни с чем не сравнимого пофигизма.

В свои двадцать два года он обладал ярко выраженными лысиной и чувством юмора. Во всей Киевской армии ПВО это был наверняка единственный политработник, который увлекался йогой и отчаянно любил русский рок.

Свою любовь к восточной философии ему приходилось тщательно маскировать после того, как начштаба майор Максимчук, зайдя однажды в кабинет комсомольца и застав его там сидящим на рабочем столе в позе лотоса, выразился как всегда кратко и фигурально: «Свороб! Еще раз в такой б…ской позе увижу на службе, пойдешь на неделю на «губу» за подрыв морального облика советского офицера!»

Зато свободно любить русский рокеров в то время уже не возбранялось, и Витя отчаянно пропагандировал творчество Гребенщикова, Цоя, Шевчука и Кинчева среди офицерского состава и солдат. Собственно, сошлись они с Андроном поначалу именно на общей любви к позднесоветскому рок–н–роллу. Особое уважение у Андрона Виктор снискал после своих рассказов о годах учебы в Ленинграде, регулярных походов в «самовол» на подпольные рок–концерты и о якобы имеющем место его личном знакомстве с Виктором Цоем.

В 513–ю комнату Витя тоже захаживал в гости частенько, был словоохотлив и после очередного возлияния попросил всех присутствующих отныне называть его секретным прозвищем «Черный самурай».

В общем, выбор пал на Витюшу, и вскоре после отъезда Вани Полякова лейтенант Свороб переселился в заветную общагу. Первое, что сделал неугомонный комсомолец после заезда, было обклеивание стены над своей кроватью несколькими десятками черно–белых фотографий западных рок–групп и, почему–то, принцессы Монако Стефании. Также с собой Виктор Николаевич перевез старенький проигрыватель «Аккорд 201» и штук двадцать пластинок фирмы «Мелодия». С учетом уже имеющегося в комнате маленького андроновского телевизора и кассетного магнитофона 513–я превращалась в просто–таки кладезь нехитрых гаджетов того времени…

А еще через некоторое время, в конце лета 1988 года в батальон прибыло пополнение из четырех молодых лейтенантов — свеже-испеченных выпускников училищ. Одним из них был Игорь Емельянов, также выпускник Вильнюсского училища радиоэлектроники.

Игорь, или Гоша, как его иногда называли коллеги, попал служить на радиолокационный комплекс 5Н87, тот самый, на котором уже второй год честно мучился и Андрон. В отличие от Савенко, Гоша военную технику любил самозабвенно и знал для молодого офицера просто замечательно. Вообще, надо отметить, что руки у Игоря в техническом плане росли оттуда, откуда надо.

Впрочем, не менее самозабвенно Гоше полюбилось и местное вино, что, сначала изредка, а потом все чаще и чаще служило причиной конфликта интересов.

Жить в комнату к ребятам лейтенант Емельянов попросился сам, и те, справедливо решив, что лучше пьющий, но нормальный, чем трезвенник–м…к, приняли его в свою компанию.

Так подобралось (и в этом тоже, наверное, был какой–то глубинный смысл), что все жители 513–й комнаты даже в изрядном подпитии никогда не устраивали скандалов, дебошей и прочей подобной ерунды. Все и всегда заканчивалось в этой комнате мирным посапыванием пьяненьких офицеров на своих скрипучих панцирных кроватях.

Правда, наименее подверженный «зеленому змию» москвич Сережа Небытов, которому выпало жить в одной комнате с Гошей Емельяновым, частенько ворчал по поводу тяжелого армейско–винного духа, царившего по утрам в их маленькой каморке, но, будучи человеком воспитанным, не делал из этого всемирных проблем и не истерил…

В скорости и замечательный Рома Виршилас покинул коллектив единомышленников и уехал в свою далекую и причесанную Литву. Освободившееся койко–место некоторое время удерживали в своем совместном владении Андрон и Свороб. Но по прошествии пары месяцев Витюша логично и убедительно, как на партсобрании, доказал, что лучше для всех будет не платить лишние деньги, а взять кого–нибудь из своих «на постой». (То есть, как и любой политрук, просто запудрил всем мозги.)

Так в 513–й комнате появился еще один коллега Андрона по комплексу старший лейтенант Леня Самонов — человек добрый, нешумный, немножко нескладный и, как следствие, несколько выпадавший из очередного варианта трио…