Следует признать, что туристический поток 60-70-80-х годов утрачен безвозвратно. Вместе с тем российские (и смоленские) музеи обладают огромным потенциалом роста своей аудитории, и, похоже, у них не остается иного выбора, кроме как перенимать методы, практикуемые коммерческим сектором. Насколько адаптивна музейная среда, что представляет собой современный смоленский музей, кто и как должен бороться за посетителя, а кто — обеспечивать инфраструктурные условия для увеличения туристического потока? Об этом мы беседуем с завкафедрой музейного дела и охраны памятников СГИИ, кандидатом педагогических наук Людмилой Синицыной.

— Людмила Витальевна, какое из многочисленных определений музея ближе лично вам?

— Лично для меня музей — хранитель общей памяти. Впрочем, когда в конце шестидесятых я пришла в музейную сферу, изначально вовсе не ломала голову над тем, что есть такое музей. Потребность определиться с терминологией возникла вместе с работой со студентами… Так вот, повторюсь, для меня суть и значение музея для общества заключаются в том, что он хранит общую память. И если вдруг случится так, что музеев не станет, эта память потеряется и человечество прекратит свое существование.

«Законсервированный» ресурс

— Как вы в целом оцениваете ситуацию в музейной сфере Смоленской области?

Таблица 1.

— Для Смоленщины музей — это ресурс. Ресурс туристический, и, следовательно, ресурс финансовый. Причина большинства имеющихся проблем заключается в хроническом недофинансировании музейной сферы, однако мне кажется, что многие из них в принципе можно решить за счет сферы туризма. А туристический потенциал Смоленска велик хотя бы ввиду выгодной географии. Рядом Москва; москвич — это наш потенциальный турист, очень жаль, что в свое время мы практически потеряли московский туристический поток. Да и не только московский, но и санкт-петербуржский, калужский… Пройдитесь в выходной день по центру Смоленска, мимо Успенского собора, вдоль крепостной стены — туристическую группу можно встретить крайне редко.

Главными «точками обзора» для туристов, приезжающих в Смоленск, традиционно являются именно городские музеи. Однако в последнее время я наблюдаю крайне нехорошую тенденцию, когда турфирмы стараются занять туристов собственными силами и средствами, сокращая для них посещение музеев. Когда-то музеи и экскурсионные бюро были крепко связаны друг с другом, и последние обеспечивали поток для первых. Сегодня же турфирмы все больше и больше «сами по себе», что, на мой взгляд, очень плохо.

— Помимо смоленских музеев (с уникальной, в общем, историей возникновения) есть целая сеть районных музеев, созданных в 20-е годы прошлого века по единому организационному и экспозиционно-фондовому лекалу.

— Да, и эту систему уже давно пора «перетряхнуть». Смоленская область крайне насыщена музеями, они есть в каждом райцентре, практически в каждом поселке. Однако невооруженным взглядом видно, что от района к району это фактически одинаковые музеи. Ну совсем как братья-близнецы.

— Что прикажете делать?

— Одна из общемировых тенденций в музейной сфере применительно к провинции — это создание узкопрофильных музеев. Судьба Смоленщины уникальна, с этим мало кто поспорит, каждый небольшой городок имеет порой совершенно уникальную историю, что-то присущее только ему. Совсем нетрудно вычленить это «что-то» из исторических хроник. Вот вам один из прогрессивных вариантов — создание экспозиции провинциальных музеев исходя из особенностей местной истории. Подчеркну, только такие узкопрофильные музеи могут привлечь туристов в глубинку. Однообразность лишь отталкивает.

— Это ваша личная точка зрения или позиция большинства музейной среды?

— Это моя личная позиция, о мнении большинства трудно судить. Чтобы услышать мнение большинства, нужно собрать некоторую инициативную группу музейных экспертов и чиновников и разработать концепцию развития музейной сферы Смоленской области. Данную необходимость большинство, полагаю, уж точно разделяет.

— Насколько весомым будет урон, если сеть районных музеев «закрыть, разобрать и забыть»?

— Очень весомым. Недавно я узнала, что в среднем за месяц районный музей посещают около тридцати пяти экскурсионных групп. Это почти на порядок (!) больше, нежели тридцать-сорок лет тому назад. Почти вся аудитория — местная молодежь, она переступает порог своего районного музея несколько раз в году по тем или иным информационным поводам, которые создают местные музейщики. Их не закрывать нужно, а перепрофилировать.

— Какие из музеев Смоленской области, на ваш взгляд, являются самыми брендовыми?

— Во-первых, музей Великой Отечественной войны. Уже в силу профиля: таких музеев в России и Европе считанные единицы. Сегодня он реконструируется, должен быть очень серьезно перестроен и отвечать на многие вопросы современности. Далее, конечно, Новоспасское — музей-усадьба Михаила Глинки в селе, некогда принадлежавшем родителям композитора. Глинка — один из самых известных земляков Смоленщины, и данную музейную линию можно развивать и далее.

Открывшаяся недавно в Смоленске художественная галерея, на мой взгляд, по праву может считаться одной из лучших городских экспозиционных площадок.

Пожалуй, это все. К сожалению, музей льна, который мог бы стать одним из самых оригинальных городских музеев, утрачен. Та экспозиция, которая находится сегодня в башне Никольской, это своего рода этнографический музейчик, музея льна как такового там уже нет. А ведь когда-то он был настоящей визитной карточкой Смоленска, в него стремились попасть туристы со всего мира.

Аудитория «включенных» голов

— Сегодня музеи (европейские, российские, смоленские) это публичные организации. В отличие от, скажем, европейских музеев 17 века, рассчитанных на серьезно подготовленного зрителя. Что вы можете сказать про музейную аудиторию, насколько нынешняя сравнима с аудиторией Советского Союза?

— Период настоящего музейного бума — шестидесятые и семидесятые годы прошлого века. Не только в Советском Союзе, но и почти во всем мире. Вы не поверите, тогда смоленские музеи не справлялись с существующим потоком туристов. Он был огромен.

В переломные девяностые взрослое население сосредоточилось на собственных экономических проблемах, ему стало, конечно, не до музеев, и данная аудитория была потеряна. Тогда внимание музея переключилось на детскую аудиторию. (Тоже, кстати, как и почти во всем мире.) Если ранее с детскими садами мы вообще не работали…

— Простите, с… садами? Дошкольными учреждениями образования?

— Именно. В девяностые годы детсадовские малыши стали на некоторое время чуть ли не главными посетителями смоленских музеев. Ничего плохого в том нет, если благодаря подобной систематической работе дети с раннего возраста приучаются к посещению музея и, вырастая, привыкают к данному социальному институту. Мне вообще кажется, что сегодня работа со школьной аудиторией ведется недостаточно активно. Нет систематики. Беседуя со студентами института искусств, опрашивая студентов других вузов, я очень часто слышу, что до прихода в институт они — школьники — посещали один-два музея. Вы понимаете, за шестнадцать лет собственной жизни они сходили в музей… лишь дважды.

Таблица 2.

— И то, видимо, в «добровольно-принудительном» порядке. Позвольте, я вам скажу, почему так происходит. Посещение музея (в отличие от, скажем, кино или шоппинга) не является актом отдыха. Если сфера развлечений активно эксплуатирует гедонистическое начало человека, то в музее голова не отдыхает.

— Есть различные теории, между прочим. Допустим, американские музееведы полагают, что одна из главных функций музея — рекреационная, что в музее человек как раз и должен отдыхать. У нас — да, мы считаем, что голова человека, переступившего порог музея, безусловно, должна работать. Хотя в России есть немало музеев, при посещении которых голова может спокойно отдыхать, например, музей мышки, музей воды и тому подобные развлекательные музеи.

— Вряд ли такой развлекательный подход впишется в указанную вами концепцию музея как хранителя общей памяти. И все же человек с «выключенной» головой гораздо — гораздо! — охотнее выберет сферу развлечений, чем музейную. Это показывает и социология. Например, в 2008 году ВЦИОМ провел исследование на тему «Что вы предпочитаете в качестве развлечений». И что вы думаете, лишь два процента опрошенных указали музей. В этой связи хочется понять, насколько гибко адаптируется смоленский музей к настроениям публики, насколько развит его музейный маркетинг?

— Адаптируется не гибко. Посетителей в музейных залах очень мало. Какова причина? Недостаточно эффективная работа с местной и иногородней аудиториями. Нужно работать более активно. Более креативно, если хотите. Та же социология показывает, что музейные работники и посетители зачастую думают об одних и тех же вещах диаметрально противоположное [табл. 1]. С одной стороны, заблуждаются музейные работники, с другой — многие потенциальные посетители нередко имеют надуманную причину, по которой сторонятся музея [табл.3].

Таблица 3.

Основой аудитории практически всех музеев стали местные жители, которые предъявляют к нему совсем иные требования, нежели туристы — «посетители первого раза». Поэтому музей должен работать так, чтобы быть интересным местному сообществу.

— Что вы под этим подразумеваете?

— Во-первых, адресность. Каждый музей должен четко представлять собственную аудиторию. В девяностые годы, когда я пришла в музей льна, его посещаемость была близка к нулевой отметке. Появилось понимание, что нужно создавать вокруг музея некий круг заинтересованных лиц, иначе ситуацию не спасти. С данной целью мы стали организовывать все новые и новые выставки. Невероятное их количество. Разных. Для любых музейных аудиторий. Например, по космической символике — для молодежи, выставки-продажи вышивки и рукоделия — для рукоделов. Многие женщины, потерявшие тогда, в начале девяностых, работу на смоленских фабриках, начали заниматься рукоделием чтобы хоть как-то прокормить семью; они-то и стали наведываться в музей льна за узорами вышивки.

Постепенно вокруг музея сложился некий актив. Далее мы провели ряд крупных мероприятий со школами, устроив выставки плодов творчества школьников, сделанных ими на уроках труда. (Знаете, если работа ребенка попадет в музей, он обязательно приведет туда всех своих родных и знакомых.) И народ повалил валом.

Еще раз повторюсь: аудиторию нужно создавать самому музею.

— Вы много рассказываете о молодой музейной аудитории и почти ничего — о взрослой. Она как «провалилась» с распадом Советского Союза, так и остается близкой к нулю. Что может предложить смоленский музей взрослой аудитории?

— Откуда бралась взрослая аудитория в советские времена? Внутренний туристический поток финансировали профсоюзные организации. Вспомните так называемые туристические поезда и автобусы. Возможно, тот музейный бум мы утратили безвозвратно, он невосполним. Тем не менее, как я уже говорила, музей для Смоленщины — это очень серьезный ресурс, который многие годы «законсервирован». Для того чтобы вернуть Смоленску статус туристического города нужно выполнить целый комплекс мероприятий, и не все из них находятся в компетенции музейной сферы. Этот вопрос нужно решать совместно с туристическими компаниям, с властью. Про взаимоотношения музейной и туристической сфер я уже говорила в начале беседы. Что касается власти, посмотрите — в Смоленске очень дорогие гостиницы, их недостаточно, да и город какой-то грязный и неухоженный. А для европейского туриста нужны европейские условия.

— Что вы ответите тем, кто говорит, дескать, музейная позиция «Дайте нам туристический поток, а мы с ним поработаем» — достаточно слабая. Что сильная позиция звучит так: «Мы знаем, как увеличить свою аудиторию, и мы это сделаем».

— Отвечу, что как только те, от кого зависит развитие гостиничного бизнеса и внешний облик Смоленска, справятся, наконец, со своими обязанностями, туристический поток начнет увеличиваться сам собой. Отвечу, что его объем далеко не в первую очередь зависит от хорошего или плохого музейного маркетинга.

Посмотрите, как охотно голосуют россияне в рамках мультимедийного проекта-конкурса «Россия 10» за Смоленскую крепостную стену. Она лидирует в списке десяти местных достопримечательностей с огромным отрывом от ближайшего претендента. Представляете, люди от Калининграда до Владивостока не просто знают про город Смоленск, про его крепость, но и отдают ему как форпосту русского государства пальму первенства.