Алексей Островский:
«Я в Смоленске всерьёз и надолго»

— Алексей Владимирович, с одной стороны вы человек на Смоленщине достаточно известный, за годы работы в Государственной Думе связи с регионом никогда не теряли. Смоляне знают ваши политические взгляды, ваши дела. Но вот как человека знают куда меньше. И если раньше, до вашего назначения губернатором, особенного любопытства в этом смысле и не проявлялось, то теперь ситуация иная: сухих биографических справок уже явно недостаточно, люди хотят знать чуть больше, чем «родился, учился, работал». Готовы ли вы удовлетворить этот вполне естественный интерес?

— Давайте, я заинтересован сам, чтобы люди на Смоленщине меня знали с разных сторон.

— Тогда начнём, что называется, с истоков: Алексей Островский родился 14 января 1976 года в семье…

— В семье учительницы и инженера. Мать — простая учительница, отец — инженер на одном из секретных предприятий, на «ящике», как это в Советском Союзе называлось.

— Окончили, как мы понимаем, московскую школу?

— Одну из сильнейших школ Москвы — физико-математическую школу Академии педагогических наук СССР.

Жириновский

— А с Владимиром Вольфовичем вы как познакомились?

— Всё очень просто: мне заказали сюжет о нём. В 1993 году, когда, если помните, ЛДПР выиграла выборы, к нему возник колоссальный интерес на Западе. А я к тому времени сотрудничал в качестве репортёра с различными западными СМИ.

— Каково было первое впечатление о нём?

— Сейчас уже мало кто помнит, всё-таки почти двадцать лет прошло, но тогда, в 93-м, Жириновский действительно потряс россиян. К нему, конечно, по-разному относились, но только не равнодушно. Впечатление он произвёл, конечно, мощнейшее — и как политик, и как человек. И когда через полгода он предложил мне перейти работать в партию в качестве штатного фотографа и оператора, я ни минуты не задумывался. В журналистике, несмотря на юный возраст, к тому времени я уже многого достиг, а здесь — работа с такой личностью!

— И насколько экранный образ Жириновского совпадает с реальным?

— Соответствует на 50 процентов. На 50 процентов не соответствует абсолютно. Как, наверное, для любого из нас. Есть представления окружающих о каждом из нас, которые складываются из манеры нашего поведения. Но когда формируется чей-то образ, то зачастую ты уже видишь только ту — открытую — половину, на основании которой делаешь для себя вывод о человеке. Ровно также и в отношении Жириновского. Те 50 процентов его качеств, которые создали представление о нём, как о человеке (про политика я уже не говорю), они и застилают в определённой степени глаза, и люди не видят другого. Жириновский в «нетелевизионной» жизни, без присутствия камеры, очень спокойный, комфортный, позитивный человек. Просто 23 года, когда ты находишься во главе оппозиционной партии, когда тебя «шпыняют» со всех сторон, когда постоянно оскорбляют в СМИ, и ты должен тянуть за собой оппозиционную партию, это накладывает отпечаток на характер: человек может быть излишне эмоционален, излишне возбудим.

Думаю, потенциал Жириновского до конца так и не был востребован нашим государством. Если бы Жириновскому дали возможность более активно участвовать в жизни страны, в принятии решений, многих ошибок можно было бы избежать. Далеко не все знают: многое из того, что декларировал Жириновский ещё двадцать лет назад, сейчас реально воплощается действующим руководством страны (правда о том, что это из программы ЛДПР, конечно, не говорится).

Но при этом сразу хочу подчеркнуть следующее. Как только я был назначен исполняющим обязанности губернатора Смоленской области, у меня с Владимиром Вольфовичем состоялся искренний разговор по поводу моего будущего взаимодействия с партией, членом которой я являюсь (более того, являюсь заместителем председателя этой партии). Так вот, Жириновский тогда сразу сказал: «Алексей, прошу исходить из того, что у тебя теперь только два руководителя — президент и председатель правительства. И только на них прошу ориентироваться». И я очень рад, что наши взгляды в этом вопросе полностью совпадают. И он просто первый озвучил то, что явилось и является моей абсолютной личной позицией. И ещё хочу подчеркнуть: все разговоры о том, что Островский, став губернатором, якобы, сменит партию, не имеют под собой абсолютно никаких оснований. Я не планировал и не планирую покидать ряды ЛДПР и переходить в иную политическую партию.

Политика

— Ну, а теперь хотелось бы поговорить о процессах политических. В том числе и о слухах, которые циркулируют (причём, не только на смоленском поле) с момента вашего назначения на должность губернатора. Вас многие называли политическим преемником Владимира Вольфовича, подразумевая, что именно вы возглавите партию, когда Жириновский отойдёт от активной работы. Так вот теперь говорят, что вас чуть ли не «сослали» на губернаторство для того, чтобы убрать единственного в этом смысле конкурента Игорю Лебедеву, причём сильного конкурента…

— Я знаю про то, что говорится в СМИ, и это говорилось ранее, ещё до моего назначения на должность губернатора Смоленской области. Считаю неконструктивным и не имеющим смысла комментировать такие слухи.

— Возможно эти слухи — попытка рассорить вас с Лебедевым?

— Я не знаю планов Жириновского, я не знаю планов Лебедева, я знаю только свои планы — дать новую лучшую жизнь Смоленской области. А вопрос о лидерстве в ЛДПР, надеюсь, нам не придётся обсуждать ещё очень долго. В ЛДПР есть лидер — это Жириновский. С Игорем Лебедевым мы друзья хотя бы потому, что реально я второй человек после него, который дольше всего находится рядом с Жириновским. Лебедев, как родной сын — с самого детства, я — волею судьбы. Хотя в отношении меня глагол «находится» уже не актуален, правильнее будет сказать «находился», потому что вот уже три месяца, как Жириновский — в Москве, возглавляет партию, а я — в Смоленске, руковожу областью.

И добавлю. В моём понимании возглавлять субъект Федерации гораздо интереснее, чем партию. Да, возглавляя партию, ты, в том числе, приносишь пользу государству, но эту пользу всё-таки нельзя «потрогать руками», спросить у конкретного гражданина, чувствует ли он, что ты для него сделал. А здесь свои силы и потенциал можно перевести в реальный результат. Особенно, если учитывать, в каком положении я принял регион. Один мой хороший товарищ, занимающий очень высокую должность в Москве, заметил, что многие просто не понимают, какой перспективный для развития регион — Смоленская область. И я с ним полностью согласен — здесь непаханое поле работы по всем сферам. Если мне удастся сдвинуть дело с мёртвой точки по любому направлению, люди сразу увидят конкретные результаты. И это, мне кажется, стоит гораздо дороже, чем руководство даже авторитетной, старейшей оппозиционной партией России.

— Вот вы и ответили злопыхателям, которые говорят, мол, Островский в Смоленскую область ненадолго пришёл. «Я пришёл всерьёз и надолго», — так можно записать, да?

— Это лучший заголовок для нашего интервью. Я уже сказал — всё своё будущее я связываю со Смоленщиной. Учитывая, в каком тяжелейшем положении я принял область, для того, чтобы достигнуть результата, который реально увидят люди, нужен не день и не месяц, и даже не год. Где-то достаточно будет года, где-то два или три. А где-то и больше. Я это понимаю. И в период моего назначения сюда мне было сказано одним из высших лиц государства буквально следующее: «Имейте в виду, что вы возглавите область надолго, если, конечно, будете показывать результаты. Даже за один период полномочий губернатора всё сделать невозможно». Я с этим согласен и руководствуюсь этими словами.

Команда

— Но всё вышеперечисленное нужно делать с командой… Вы уникальную администрацию собрали, как вы сами сказали (коалиционную). Но насколько эта разношёрстная, «красивая» с точки зрения электорального восприятия команда эффективна? И ещё вопрос по вашей команде: по каким качествам (помимо партийной принадлежности) вы подбирали её членов, и есть ли какое-то дисквалифицирующее качество, по которому вы человека ни при каких условиях в команду к себе не возьмёте?

— Моя принципиальная позиция — работать в регионе нужно, только опираясь на местные кадры, на смолян. Вы знаете, что из Москвы я взял на работу только одного человека — своего первого заместителя. Все остальные — заместители губернатора, начальники департаментов — смоляне. Я считаю, что в Смоленской области, где живёт около миллиона человек, вполне можно найти людей, достойных занимать руководящие должности. Другой вопрос, что кто-то из действующих заместителей, начальников департаментов может в итоге показать себя не так, как мне бы этого хотелось. Может быть, в итоге мои ожидания окажутся завышенными в отношении того или иного назначения. Тогда я приму решение о смене, но опять же — альтернативу буду подбирать из смолян. Я сформировал коалиционную администрацию по одной простой причине: находясь в оппозиции все эти годы и работая в области, я понимал, что десятки и сотни тысяч людей, голосующих за оппозицию — ЛДПР, КПРФ — в итоге не получают в ответ ничего, их голоса игнорируются. Потому что партии с их идеями, программами, за которые голосуют люди, не имеют возможности для воплощения своих идей. Получается, что это в определённой степени игнорирование мнения населения. И коалиционная администрация — шаг навстречу жителям области, которые должны видеть, что партии, которые они поддерживают, имеют возможности для реализации своих программ через своих наиболее авторитетных представителей. Это знак внимательного и уважительного отношения к жителям региона.

Пока у меня нет оснований сожалеть о каком-либо кадровом решении. Говорю здесь и о тех, кто работал в прежней администрации и сохранил свои позиции. Я мог бы, конечно, всех сменить по принципу «работали у Антуфьева, у Островского работать не будете». Но у меня такого подхода нет, я опираюсь на профессионализм, порядочность, искренность людей. На мой взгляд, у предшествующей администрации были очень серьёзные просчёты и ошибки в работе, но это не значит, что в ней не было порядочных и профессиональных людей.

— А по кандидатуре первого зама вы рассматривали какие-либо альтернативные варианты, или же Михаил Питкевич был в вашей команде изначально?

— У меня была только одна кандидатура на должность первого заместителя, и я рад, что Михаил Юрьевич принял моё предложение также сменить место жительства и переехать в Смоленскую область. Мы с ним старые добрые друзья, единомышленники, одинаково понимаем, как сделать Смоленщину процветающим регионом. И хотя некоторые, в том числе, коренные смоляне, хотели бы нам в этом помешать, понимая, что мы сдвигаем их с насиженных мест, на которых они занимались противоправными действиями на грани коррупции и казнокрадства, мы к этой цели идём последовательно.

Вертикаль

— Алексей Владимирович, есть ощущение, что подчинённые боятся вас.

— До меня доходит информация, что да. В определённой степени это неплохо, тем более, что определённый элемент безвластия и вседозволенности в этом здании на площади Ленина, 1 присутствовал, и дисциплину нужно восстанавливать. Но всё же я считаю, что успех руководителя как раз в том, когда его не боятся, а уважают. Это не достигается одним днём. Вот, если спустя какое-то время подчинённые будут меня уважать — это будет моим достижением. Я не хочу, чтобы меня боялись, но я требую, чтобы мои указания как руководителя выполнялись без оговорок. А если у кого-то иное мнение, или кто-то считает, что руководитель дал неправильное указание, я никого насильно в администрации Смоленской области не держу. Это моя принципиальная позиция. Если есть руководитель, который несёт ответственность и перед населением, и перед высшим руководством страны, значит вся вертикаль власти должна выстроиться под его видение и понимание развития региона.

— А выслушать аргументы «против» и, если надо, согласиться с ними вы готовы?

— Я всегда выслушиваю мнение подчинённых, и, если это разумно, прислушаюсь. Более того, отношу себя к тем людям, которые умеют признавать свои ошибки.

— Одно время в Смоленске шутили, что только через твиттер можно узнать, о чём думает губернатор…

— Как профессиональный журналист в прошлом, я не игнорирую медиа-сообщество. Я заинтересован в общении, я продекларировал, и это не пустые слова, что моя администрация будет максимально открытой. Я понимаю, что во многом тот негатив, который есть по отношению к власти в обществе, вызван тем, что люди не знают, что делает власть. А они должны знать. Зачастую люди критикуют власть, не понимая существующих реалий. А я хочу, чтобы люди знали, почему что-то делается, почему что-то не делается, хочу, чтобы люди были активными участниками того, что происходит в регионе.

Можно по-разному относиться к интернету, большая часть населения у нас с ним до сих пор никак не пересекается. При этом надо отдавать себе отчёт, что за ним будущее и даже настоящее. Считаю, что иметь страницу в соцсети необходимо любому руководителю. Именно здесь можно контролировать, что происходит на самом деле, а не по справкам и докладам. Я уже сказал своим замам, что хорошо бы каждому из них тоже странички завести, чтобы люди писали по вопросам, которые в их компетенции.

— Как вы предпочитаете отдыхать?

— Я в политике уже восемнадцать лет, и за это время полноценного отпуска у меня, фактически, не было. Я в армии не служил, но думаю, прошёл то, что покруче любой армии — работу рядом с Жириновским. Какой там отпуск, там «день — за три»… В 2008 году, когда моей старшей дочери уже было восемь лет, я впервые нашёл возможность всей семьёй съездить на море в августе — купил путёвку на целый месяц, супер были планы… И вот 9 августа, на третий день моего отдыха, мне, как председателю комитета Госдумы по делам СНГ позвонил Борис Грызлов и дал указание немедленно вылететь в Москву и вернуться к работе. Если помните, тогда режим Саакашвили совершил агрессию в отношении Южной Осетии, и нужно было поднимать все парламенты стран СНГ, чтобы дать совместную оценку этому варварскому акту.

А вообще, если и удаётся иногда вырваться, то на 5–7 дней, не более. Я понимаю, что это звучит несколько картинно, но это правда.