Записки
об уездных
врачах

Трасса

«Если человек не ездил на лошадях по глухим просёлочным дорогам, то рассказывать мне ему об этом нечего: всё равно он не поймёт. А тому, кто ездил, и напоминать не хочу. Скажу коротко: сорок вёрст, отделяющих уездный город Грачевку от Мурьевской больницы, ехали мы с возницей моим ровно сутки».

Так описывал Булгаков в «Записках юного врача» свою дорогу из Сычёвки в село Никольское. Чертыхаясь на выбоинах, мы ехали за ответом: что изменилось в сельской медицине за век, прошедший с тех пор, как юный доктор Булгаков приехал в село Никольское Сычёвского уезда?

Всё быльём поросло: то самое Никольское исчезло, а на месте больницы, говорят, остался только фундамент. Да и район это теперь Новодугинский. Словом, не полезли мы в непролазные снега, а сразу отправились в Сычёвку.

Районы действительно пытаются всеми доступными методами затянуть к себе молодых специалистов. Кто побогаче — сразу обещают казённое жилье, субсидии, помощь в ипотеке. Бюджет у Сычёвки — около 150 тысяч в год на доплату будущим врачам. В обмен — обещание отработать три года. Квартиры, правда, тоже имеются. Недавно одну отдали семье приезжих врачей и считают, что повезло: хорошего доктора, а уж тем более анестезиолога, сейчас заполучить трудно. В довесок к квартире полагается субсидия: мужу и жене выдали по 20 тысяч подъёмных. «У нас есть ещё одна квартира, тоже хочется, чтобы в ней поселился грамотный специалист», — говорит Васильева.

Но это здесь, в райцентре. В деревнях с медицинским обслуживанием ситуация хуже. «У нас в районе пятнадцать ФАПов [фельдшерско-акушерских пунктов — ред.]. Действуют только десять. Если бы работали все, то мы, наверно потребность населения закрывали бы».

Я знаю, что Татьяна Васильева имеет в виду: власти — и это общероссийский тренд — не хотят вкладывать деньги в сеть деревенских ФАПов и микробольничек. Власть хочет развивать большие межрайонные медицинские центры, куда будут стекаться окрестные пациенты. Идея в теории неплохая и вполне реализуемая: в случае, если бы у всех пенсионерок из отдалённых деревень были бы персональные внедорожники с личными водителями, а дороги по осени и зиме не превращались в трясины.

Альтернатив хворающей старушке дано немного: либо ждать автобуса, который может ходить раз в день, а то и реже; либо каждый раз дёргать «скорую»; либо идти к волонтёру. Добровольцы — новомодное изобретение. Если в деревне нет фельдшера, то самому образованному и интеллигентному жителю предлагают пройти краткий курс обучения в ЦРБ. Доброволец, вооружённый базовыми знаниями, может померять односельчанам давление, наложить бинт — словом, оказать первую помощь и при необходимости вызвать «скорую». Денег добровольцам не платят, но тонометрами, йодом, бинтами обеспечивают.

«У нас такие волонтёры уже есть в каждом поселении. Даже там, где работают медпункты, — с гордостью говорит Татьяна Васильева. — Теперь наша задача сделать так, чтобы вообще в каждой, даже самой отдалённой деревне был такой человек».

Дело, безусловно, нужное и полезное. И местные власти стараются выкрутиться как могут, чтобы обеспечить жителей хоть мало—мальской медпомощью. Но как ни крути, получается, что спасение хворающих — дело рук самих хворающих. Хотя бы до приезда «скорой».

Сейчас здесь всё по-другому. В корпусах ремонт, современное оборудование, несколько десятков койкомест, операционная. Но, по признанию главврача, не хватает наркозно-дыхательной аппаратуры, инкубатора для новорождённых… Территория ухоженная, из-под позднего весеннего снега выступают островки клумб.

— Большое содействие в возведении больницы оказал губернатор Сергей Антуфьев, — рассказывает Павел Гарбуз. — Строили новые корпуса пять лет. В последние месяцы стройки Сергей Владимирович сюда почти каждый месяц приезжал, проводил совещания, держал ситуацию под контролем.

Огромную часть строительных работ проводили сами (!) медработники. Заниматься приходилось и укладкой линолеума, и отделкой стен.

Оценивая прекрасное состояние ЦРБ, я думаю о том, как много всего, да почти всё здесь зависит от главного врача. От его решений, дипломатии и принципиальности одновременно. В этом смысле со времён Булгакова и Леопольда Леопольдовича ничего не изменилось.

А вот структура российской медицины претерпела множество изменений. Модернизация здравоохранения сильно пошатнула позицию больниц, относящихся к небольшим населённым пунктам. Хотя в этом, пожалуй, и была заключена основная мысль реформы. Огромные средства сейчас вкладываются в развитие ведущих больниц, распыляться в сторону каждой государство не видит резона. Метод, кстати, вполне хирургический: отсечь всё лишнее, чтобы хватило сил и средств модернизировать основные межрайонные центры.

Но Павел Иванович считает такую метафору неуместной.

— Отказываться от районных больниц нельзя. Наши дороги не позволяют доставлять больных в Вяземскую ЦРБ, которая, конечно, заметно преобразилась после начала модернизации. Но ведь часто операцию необходимо провести незамедлительно. О роженицах и говорить не приходится. Не забывайте также, что население наше стареет, болеет, и как быть, если больница будет находиться на расстоянии в сто километров?

Стационар ЦРБ действительно, если можно так выразиться, пользуется популярностью у людей пожилого возраста. Но не только, хватает больных разного возраста. Пациенты хвалят и врачей, и медсестёр и даже о поваре доброе слово считают нужным замолвить.

— Сейчас многие специалисты переходят со стационара в поликлинику. Причина проста — сейчас там платят больше. Хотя, скажем по совести, зарплаты у нас у всех очень маленькие, — говорит Зоя Петровна.

— Насущную кадровую проблему нам помогает решать Смоленская медакадемия. За это особую благодарность хочу выразить ректору академии Игорю Отвагину и её сотрудникам: Елене Свобода и профессору Маргарите Михайловне Петровой, — говорит Павел Гарбуз. Таким путём в Сычёвской ЦРБ в этом году пришли двое врачей.

— Вот чем наш анестезиолог, к примеру, не Булгаков? — полушутя-полусерьёзно говорит Павел Гарбуз. — Прекрасный молодой специалист!

Но я, конечно, понимаю, что отличает Михаила Булгакова от анестезиолога, о котором с гордостью говорит мне Павел Иванович. Да и самого Павла Ивановича, и Зою Петровну. Булгаков всегда хотел уехать из Сычёвского района, ему было здесь тесно, он смертельно тосковал. А эти люди хотят жить и работать в своей родной ЦРБ. Не желают отказываться от операционных, акушерского отделения, стационара. Несмотря на до сих пор непроглядную здесь «тьму египетскую».

Зачем убивать «маленькую медицину»?

Нормальна ли сложившаяся в сельской медицине ситуация? Нет. Хотя бы потому, что, по сути, тысячи жителей деревень, особенно отдалённых, лишены нормальной, экстренной медицинской помощи. Несмотря на самоотверженность бригад скорой помощи, врачей и фельдшеров. Несмотря на попытки местных властей выбить дополнительное финансирование. Несмотря на… Впрочем, сколько бы не было этих «несмотря», но здравого смысла в нынешней системе всё равно не прибавляется. Абсолютно все — начиная от губернатора и заканчивая добровольцем в заметённом вьюгой селе, являются заложниками созданной за последние 20 лет системы российского здравоохранения. Она не то, чтобы не работает, не то, чтобы уродлива… Нет. Она странная, кривобокая. Похожа на высокое непропорциональное здание, у которого одна стена сделана из высококачественного бетона и отделана зеркальными фасадами, а другая — сложена из гнилых брёвен.

Наш вывод таков: в погоне за «укрупнением» государственной медицины, основанной на системе медицинских полисов, умерщвляется сеть мелких больниц и медпунктов. Нет ничего плохого в существовании в той же Вязьме крупной современной больницы. Плохо, что делается ставка только на межмуниципальные медцентры. У нас нет прекрасных дорог, нет большого парка карет скорой помощи, способных домчать экстренного больного до врача. Да и в конце концов, не всегда пациенту с бронхитом надо ехать за тридевять земель на приём к доктору. Забота о здоровье жителей должна начинаться не с миллиардных бюджетов, вбуханных в покупку дорогостоящей техники, а с развития и финансирования сети поселковых больниц и медпунктов.

Было бы желание.