Культур–мультур–литератур

Однажды в городе Семихолмовске торжественно открывали Год литературы.

Первым на сцену местного актового зала поднялся Глава города Павловский.

— Друзья! Семихолмовцы! — начал Глава с нескрываемым пафосом. — Сегодня мы открываем День культуры!

Вальяжно настроенные писатели и поэты Семихолмовщины недоуменно притихли. Прочие многочисленные деятели самобытной семихолмовской культуры насторожились.

— Года! — громким шепотом подсказали Главе города из первого ряда. — Не дня, а года!

— Извините! Конечно же, Года культуры! — исправился Павловский.

Чиновники и деятели от культуры не на шутку взволновались. Еще бы! Только месяц назад они с нескрываемым облегчением Год культуры закрыли, а тут…

— Литературы! Года литературы!! — еще более громко прошептали из того же первого ряда.

— Вы все подумали, что я тривиально оговорился, — не смутившись, продолжал свой спич Глава города. — Отнюдь! Естественно, я прекрасно помню, по какому поводу мы все здесь собрались. Мы собрались, чтобы торжественно открыть Год литературы. Но литература и культура столь неразрывно связаны в моей голове, что я их разделяю лишь формально, а иногда и не разделяю вовсе!

В этот момент Никалашев — глава администрации Семихолмовска — понял: пора брать инициативу в свои руки и стремительно вышел на сцену. Павловский же с явным облегчением эту сцену покинул.

Как всегда безукоризненный во внешнем виде, в хронологическом плане Никалашев был так же безупречен.

— Разрешите поздравить всех собравшихся с открытием на древней семихолмовской земле Года литературы! Русской литературы! Хотя важна, безусловно, любая литература — и русская, и всякая разная. Я вот, например, на определенном этапе своей жизни достаточно серьезно занимался изучением литературы Японии. И могу авторитетно заявить, что очень глубокая философия наличествует, скажем, у танка и хокку.

Зал, сбитый с толку неожиданным уходом Главы в «японизмы», обескураженно притих. Многие сразу подумали не о «японизмах» вовсе, а о танках и рыбе… Глава администрации понял, что от него ждут пояснений, и добавил:

— Танка и хокку… эти жанры японской лирической поэзии способны в двух–трех фразах раскрыть весь богатый внутренний мир человека, его чувства, переживания, размышления по любому, даже самому простому вопросу. Вот, к примеру, все вы, наверняка, знаете старинную русскую частушку «мимо тещиного дома я без шуток не хожу…» А если пересказать это в стиле хокку, то все будет намного изящнее и тоньше:

Дом мамы жены…
Мимо иду не спеша.
Что показать?

Зал продолжал задумчиво молчать. Никалашев понял, что излишне увлекся литературной жизнью страны восходящего солнца и изящно вернулся на рельсы русской словесности.

— Но в том–то все и дело, что, расскажи я вам эти стихи на японском, вас бы это не тронуло. Потому что того богатства оттенков, которые отражают глубину души и постичь которые можно только сердцем, нет ни в одном другом языке, кроме русского! В общем, как говорят в Японии, tachiirikinshi. Что в переводе означает: посторонним вход воспрещен или, говоря проще, не влезай — убьет! И мы никому не позволим влезать в нашу родную русскую литературу со своими грязными руками, как это сделал недавно поиздержавшийся бывший журналистишка Невзглядов. В связи с этим я мог бы вам кое–что рассказать о древнем африканском ритуале вуду, но не буду. Вот на этой шутливой рифме я и хотел бы закончить свое выступление. С праздником, дорогие друзья!..