— Павел, когда дизайнер находится в компании знакомых или друзей, к нему, как обычно это бывает с врачами или юристами, пристают с просьбами дать бесплатный совет по интерьеру?

— Да, конечно. И хотя бизнес есть бизнес, друзьям мы всегда говорим: «Приходите, посоветуем». Вопросов нет. Но совет советом, а его ведь потом надо реализовать. Для этого нужно сделать чертежи, эскизы и так далее. Должна быть выполнена определенная работа. Проблема в том, что многие считают, что дизайном заниматься может любой. Зубы идут лечить к стоматологу, автомобили ремонтируют в автомастерской, а дизайном занимаются сами. Однако те, кто попробовал сделать это самостоятельно, все равно потом приходят к специалистам — понимают, что каждый должен заниматься своим делом. В каждой сфере деятельности есть профессионалы. Если заказчик это понимает, с ним намного проще работать. Очень много приходит людей, особенно, если обращаются в первый раз, с просьбой, мол, вы нам на картинке нарисуйте, и мы пойдем, сами все дальше сделаем. Я им пытаюсь объяснить, что картинка — это результат большой совместной работы. Это уже как бы апофеоз процесса, а до этого нам вместе нужно пройти круги ада: придумать, сконструировать, разработать и прочее.

-То есть работа начинается не с картинки, как принято думать?

— Начинается не с картинки. Когда заказчик приходит к дизайнеру, нам надо друг друга понять. Мы работаем…

— Мы — это кто?

— Это наша команда: Виталий Баранов, Юлий Шлюпкин, Костя Васильков, Женя Гуричев. Так вот, мы работаем, если говорить сухими терминами, на основании технического задания. Если перевести на нормальный язык, то заказчик нам должен объяснить, что он хочет. Легче всего это сделать на примере визуального ряда. Есть картинки, и нужно определиться, что примерно нравится.

— Какими словами должен объясняться заказчик? Люди ведь приходят разные, не все могут донести свои мысли.

— Самыми простыми. Люди приходят, мы начинаем задавать вопросы. Что бы вы хотели в результате? Нам ведь тоже, в свою очередь, надо понять: наш это заказчик или нет, будем мы с ним работать или нет.

— Вы не со всеми желающими работаете?

— Нет, не со всеми. Мы работаем уже двадцать лет, и я знаю, что если ты делаешь то, что тебе не нравится, или просто, по ощущениям, тебе не нравится человек, не нравятся его идеи, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Как деликатно объяснить это заказчику?

— Можно сказать, что мы работаем немного в другом направлении и не очень сильны в том, что вы хотите. Поэтому рекомендуем обратиться к тем, кто в этом силен. В городе есть несколько дизайнерских студий, и я примерно знаю, у кого какое направление.

— А на самом деле в любых направлениях работаете?

— На самом деле в любых. Просто есть люди несоразмерные. Есть люди, которые способны тебя воспринять, а есть, которые не способны. О них можно свой вкус испортить. К нам приезжают, скажем, люди из области с деньгами. Россия в целом на задворках, а они вообще еще в палеолите. Работа с ними — хорошая практика для молодых дизайнеров, им нужно учиться работать с любым человеком, с любым заказчиком. Но реально с такими людьми ними ничего хорошего не сделаешь. У них есть деньги, и начинается — «я так хочу». Хочешь? Иди, делай сам. Мне же потом будет стыдно говорить, что это я делал. Хотя… Если работы нет, возьмешься. Это бизнес. Но когда делаешь, например, какое-то общественное помещение, — я семь раз подумаю, надо ли с этими заказчиками работать или нет.

— Понимаю, если частный интерьер в большинстве случаев мало кто увидит, то общественный подвергнется обсуждению тысяч людей.

— В этом-то и дело. Но есть и хорошие заказчики, с ними сразу находится общий язык. Проблема Смоленска — нищета бюджетов. Людей, которые реально понимают, сколько это все стоит, по пальцам можно пересчитать. Когда заказчик начинает мне показывать понравившиеся ему картинки, я спрашиваю, вы реально представляете, какие это деньги. Я могу грубо цифры назвать. Вы должны четко понимать: мы это сделаем, но вам предстоит это оплатить. Вот тут обычно происходит то, о чем я уже говорил. «Вы нам нарисуйте, и мы пойдем». Мы так не работаем. Давайте сразу обговорим, что вы хотите, и мы вам скажем, как это будет, и сколько это будет примерно стоить. Это вписывается в ваш бюджет? Тогда мы работаем дальше. Мы не хотим никого дурачить.

— Вы по полному циклу работаете: с поставкой мебели, декора?

— Мы стараемся это делать, потому что тогда получается интереснее. А если «нарисуйте и я пойду», то потом можно некоторые свои проекты не узнать. Я не хочу в это ввязываться. Многие не понимают, столько есть нюансов, подводных течений. Самое большое богатство нашей команды — это опыт. Мы знаем, что за двадцать лет может произойти со стенами, с полом, с потолком. Как все это будет выглядеть спустя некоторое время.

— Какие интерьеры сейчас в моде?

— По моему мнению, для интерьеров нет моды. Ты создаешь, если речь идет о жилье (о квартире ли, о доме ли), пространство, в котором человеку должно быть комфортно. Оно должно быть вне моды. Через пять лет мода поменяется. У нас были эксперименты такого рода: по просьбе заказчиков мы за какие-то сумасшедшие суммы в евро привозили сине-желтые кухни, и потом человек приходит и говорит, что его это раздражает так, что «просто не могу». Поэтому я всем обращающимся говорю: абстрагируйтесь и подумайте. Через пять лет будет вам это нравиться или нет? Не надоест плитка с цветочками? Вы же ее потом от стены уже не оторвете. Мы много ездим, смотрим. В Европе, в Америке люди веками живут в хороших домах, в хороших интерьерах. Смотришь, у них все интерьеры сдержанные. Я вначале думал, что они ни в чем не разбираются, а сейчас сам четко понимаю — они в этом живут всю жизнь. И если ты выбираешь плитку, то она не должна «кричать». Пусть спокойно «сидит» себе на стене. В первую очередь — функционал. Все должно легко мыться, стираться, убираться. Живя в доме, человек не должен чувствовать себя скованно. Он должен приходить домой и отдыхать. Дом должен быть местом, где тебе комфортно. Поэтому поверхности глянцевые, полированные, в золоте и прочие я, например, вообще не применяю. Это для жизни нереально. Все должно быть спокойно. Ты должен спокойно, не боясь оставить следы, положить руку на поверхность, твои дети должны спокойно бегать по дому, сидеть за этим столом. Поели — тряпкой протер, и стол остался таким же.

— А если и появится царапина, то она становится семейной реликвией.

— Да, настоящая мебель красиво умирает. Если она сделана из натурального дерева, она благородно старится. И потом, если это хорошая мебель, она передается из поколения в поколение. А в глянцевых поверхностях повседневная спокойная жизнь невозможна. Поэтому мы, например, практически не работаем с итальянцами — у них другая ментальность, у них жизнь как театр. Но в театре ты сидишь скованно, напряженно, ждешь антракта, чтобы выйти, условно говоря, покурить, и не дай Бог в театре чихнуть. Дом не должен быть театром.

— Однако часто приходится слышать, что именно с итальянцами мы чем-то близки.

— У многих людей сейчас кроме своих денег нет ни мозгов, ни образования. Им не остается ничего другого, как показать, сколько у них денег. Итальянский дизайн для этого великолепно подходит. Все блестит. Золото, мех, кожа крокодила. Понты. Люди, которые более сложно внутренне устроены, четко понимают, что, во-первых, это неудобно.

Во-вторых, не надо показывать, сколько у тебя денег. Зарабатывать деньги — это такой же талант, как писать музыку. Не все могут быть этим одарены. Это не самое большое счастье в жизни. Главное — какой ты человек, и что ты делаешь в это жизни. Вот и все. А если начинаются разговоры про моду, про картинки с итальянским дизайном, про минимализм, то я говорю: начнем с того, что когда вы смотрите на понравившуюся картинку, вы смотрите на выставочный стенд или на какой-то другой чужой дом. Если вы в свою комнатку с высотой потолка два пятьдесят занесете этот модный диван, он же будет выглядеть совсем по-другому. Тот же минимализм, прежде всего, начинается с современной архитектуры. Это огромные окна, высота потолков под четыре метра, это большие сложные пространства, и вот там стоит дизайнерская мебель. Вы занесете ее в свои типовые квартиры, и что у вас получится? Некудышний офис, в котором находиться невозможно? В вашей квартире с вашим минимализмом куда вы денете, пардон, все ваши шмотки? Вы куда их уберете? Что это будет? Думайте головой. У нас современной архитектуры нет, наша архитектура отстает. Архитекторы, которые работают в нашем городе, — они из прошлой жизни. А у тех, кто из современной жизни, нет таких бюджетов, чтобы сделать современную архитектуру, потому что это передовые технологии, они все привозные, они все дорогие. А у нас до сих пор все строят и строят двускатные крыши. Вы посмотрите, что вокруг города творится.

— Что?

— Этот же ярмарка безумия. Все побежали строить трехэтажные дома. Многие, наверное, на третьем этаже у себя в доме ни разу и не были. Не понимают, что такой дом нужно отделывать, а потом

отапливать и убирать. Делают все из самых дешевых материалов. Через пять-шесть лет это будет помойный рынок, мне кажется. СтОящие дома по пальцам можно пересчитать, вокруг одни сплошные сараи.

— Почему так происходит? Почему в той же Европе, например, все иначе?

— Там архитекторы и дизайнеры сразу рождаются в красоте. Ходишь по европейским городам, и тебя окружает красота. Ты окончил миланскую или лондонскую школу дизайна, ты находишься в среде, тебе преподают передовые архитекторы. У заказчиков, которые тебя окружают, другое восприятие мира, они тебе ставят другие задачи. Конечно, дизайнерам хочется куда-то развиваться, и они иногда начинают делать дизайнерские революции: минимализм, хай-тек и прочее. Но все поиски молодых ребят — это не для жизни, они находят интересные решения, но жить в этом сложно.

Все равно, как ни крути, все ценят натуральное дерево, натуральный камень. Классический стиль ассоциативно связан со спокойствием, благополучием, респектабельностью, уютом. В Европе никто не смотрит на пластик, на натяжные потолки. Это только для стран третьего мира — России, Румынии. Мы свалка, куда сваливают все эти натяжные потолки. Нас окружают уродливые страшные дома. А ведь чтобы сделать красивый дом, нужно просто посмотреть, выбрать понравившийся проект и адаптировать для наших климатических условий. «Посадить» на участок, применить соответствующие материалы, и все. Не надо ничего придумывать (да и нет смысла). Но это не наша история, нам до них еще полвека ползти.

— В связи с этим, насколько, на ваш взгляд, у Смоленска в частности есть возможность выпрыгнуть в нормальную архитектуру, в нормальную организацию городского пространства? Или все безнадежно?

— Возможность есть. Но, посмотрите, на сегодняшний день создана система, при которой у власти часто находятся просто глупые люди. Моя точка зрения — у нас во власти нет патриотов. Большинство приходит во власть, чтобы украсть. Во власть идут люди, которые не могут ничего, они никакие. Все, кто успешен, занимаются бизнесом. Да что об этом говорить. Посмотрите на герб нашего города, установленный напротив мэрии. Это же елочная игрушка. Ну как можно было поставить такое?! А они теперь все сидят и из окон мэрии на это смотрят. Это нормальные люди? Посмотрите, как прошла подготовка к юбилею — все рассыпается и падает. Кто за этим следил? Кто это принимал? И кому здесь нужна архитектура? Никому.

— Можно ли в принципе выучиться на дизайнера? Или нужно родиться с какими-то определенными данными: вкусом, талантом?

— Я могу сказать, вкус — это искра Божья. Он дается от природы. Его, наверное, можно воспитать, но должны быть дрожжи — на чем это должно вырасти. Вкус — это чувство меры, пропорции и цвета. Это вещь относительная, спорная. Когда создаешь интерьер, прежде всего, нужно руководствоваться здравым смыслом — меньше понтов, больше удобства. Есть хорошая поговорка — настоящее золото не блестит.

— Когда вы оканчивали худграф, вообще не было в ходу таких слов как дизайн интерьера…

— Ничего не было, сами всему учились. Хотя мы и оканчивали худграф простыми рисовальщиками, у нас намного сильнее школа, чем у тех студентов, например, которые сейчас приходят ко мне на практику. Сейчас худграф очень слаб, там преподают люди из Советского Союза, которые никогда в жизни не работали дизайнерами. В наши годы худграфом давалась достаточная база. В принципе, в основе любого дизайна лежит академическая школа: ты должен уметь чертить, понимать, как что сделано, из чего, как устроены конструкции, должны быть технологии в руках. Больше того, я благодарен тому худграфу. Потому что, поработав, скажем, как трудовик, я знаю, например, как делается мебель. Когда я черчу задания для мебельщиков, то в тонкости не влезаю, но основные принципы мне знакомы.

— Есть возможность по индивидуальным чертежам мебель изготавливать?

— Мы все делаем по индивидуальным чертежам.

— За рубежом заказываете?

— Заказываем во Франции, заказываем в Белоруссии, заказываем здесь, в Смоленске. За рубежом не так дорого, на самом деле. Могу сказать, что разница в цене, например, между тем, что делают за рубежом, и тем, что делают у нас — пятнадцать процентов.

— А в качестве?

— А в качестве как между «Рено Логаном» и «Мерседесом». У нас очень удивительная страна. У нас некому работать, просто нет рабочих. Мы в свое время свернули свои строительные бригады только потому, что некому было работать. Таджиков тогда еще не было, а русские работать не хотят. Они хотят взять кредит, купить телефон или машину и ничего не делать. На любом производстве два-три нормальных специалиста, остальные… Запили — заказ сорвали. В Белоруссии получше, в Европе вообще проблем нет.

— Вы же практически без рекламы работаете?

— Без рекламы. Это сознательная позиция, в Смоленске не нужна реклама. У каждого хорошего парикмахера, автомеханика или стоматолога своя клиентская база, дизайнеры не исключение.

— Из уст в уста эффективнее?

— Абсолютно. Во-первых, это люди одного круга, с одним мировосприятием. Кто-то приходит по конкретным объектам, открывается, например, новый ресторан.

— Много ресторанов вами в городе сделано?

— Делаем. Самый первый — «Смоленская крепость», Бог знает еще когда. «Ваниль», «Шоколад», «Море суши», «Тироль», «Сан-Жак» — рестораны интересно делать, там есть, где разгуляться, с квартирами намного сложнее. «Сан-Жак» — очень удачный пример. Там мы полностью все делали, это цельная концепция. С ними было просто и приятно работать, они много ездят по миру, сами все видят. Очень быстро нашли общий язык, вообще проблем не было.

— Чаще приходят со своими идеями и картинками, или встречаются те, кто полностью полагается на вас, говорит, делайте, как считаете нужным?

— Все приходят со своими готовыми идеями. У меня единственный раз был проект, когда мне сказали: как ты решишь, так и сделаем. Я даже немного растерялся, потому что со мной такого не было никогда. Но это были мои друзья, мы с ними знаем друг друга очень давно, и там был нормальный бюджет. Многое, в конечном счете, упирается в деньги.

— Если уж совсем грубо и приблизительно: с какой суммы можно говорить о достойном интерьере, например, типовой квартиры?

— Достойный интерьер должен стоить столько же, сколько квартира. Тогда можно получить что-то хорошее. Если речь о доме, то столько же, сколько дом. Это очень грубо, конечно. Но кроме денег необходим еще и здравый смысл. Когда люди собираются строить дом, мой первый вопрос: ты жил до этого в доме? Нет? Давай я тебе расскажу. Хочешь делать камин? Слушай. Ты топишься газом. Неплохой камин обойдется в пятнадцать-двадцать тысяч евро. Раз в год ты кинешь туда полено, оно первые полчаса будет страшно дымить, потому что труба сырая, а потом быстро прогорит. Если есть столько лишних денег, давай сделаем камин, если нет — оставь эту идею.

Бассейн. Понимаете? Я сейчас беру стандартный набор. Ты плаваешь в бассейне? Нет. Зачем он тебе?

— Наверняка отвечают, что сделаю — буду плавать.

— Именно так. Если хочешь плавать, иди плавай, твоя дистанция — двадцать пять, пятьдесят метров. В бассейне три на семь плавать невозможно. Это огромное корыто, которое нужно обогревать, чистить, нужно фильтровать воду. Обходится это удовольствие ориентировочно в двадцать-тридцать тысяч в месяц. Тебе это надо?

Третий этаж — тоже вопрос. Если есть возможность выбора, то человек лучше по прямой пройдет пятьдесят метров, но на семнадцать ступеней вверх он не поднимется. Просто мы психологически так устроены.

— Немного о личных вкусах: кино, музыка, книги.

— У меня нет конкретных предпочтений. Со временем начал понимать, что есть просто хорошая музыка. Она может быть любой — и тяжелый рок, и джаз, и фольклор. Критерий один — она сделана качественно, она сложная, в ней видна выстроенная композиция, решена какая-то задача. Я сторонник, может быть, в этих вопросах в некоторой мере японской философии. У любого художника есть задача, которую он должен выполнить, и средства, которыми он эту задачу воплощает. Мастерство заключается в том, чтобы показать свою идею, используя минимум средств. Японцы могут одной линией передать всю сущность, скажем, океана. Это высшее мастерство — вся идея воплощена в одной линии. А если куча всего — это хаос. Когда у человека голова работает правильно, когда он хорошо подумал, когда у него есть искра Божья, талант, тогда и получается качественная музыка, красивые стихи, хорошая архитектура. Внутри каждой вещи должна быть заложена идея. Идея — это энергетика, которую вещь излучает. Человек может этого не понимать, но он это чувствует. Просто чувствует.