Осенью этого года по городам России пройдет эстафета олимпийского огня. Понесут его самые достойные — те, кто занимается спортом, ведет активный здоровый образ жизни, своим примером заражает окружающих надеждой и оптимизмом. Словом, соответствует идеалам олимпизма. Пока имена этих людей неизвестны, идет общероссийский отбор «самых-самых». Кто и как составляет окончательные списки, я не знаю, но я знаю человека, который, по моему мнению, больше многих других заслужил высокое право быть олимпийским факелоносцем. Его зовут Александр Казаков. Если бы Саша на одном из этапов пронес олимпийский огонь по улицам Смоленска, это было бы честно, правильно и достойно.

— Обычно не начинаю интервью просьбой рассказать о себе, но сегодня случай особый, так что, Александр, давайте по порядку.

 — Во-первых, если вы не против, давайте на ты. А во-вторых, что рассказывать? Родился и вырос я в поселке Миловидово. Надо начать с того, какая здесь в то время была социальная среда. Не секрет, что у нас в поселке она всегда была криминогенной. Практически восемьдесят процентов молодых людей прошло через тюрьму. Заняться было нечем, о спорте речь даже и не шла. Карты, сигареты, выпивка. Спортзал я увидел первый раз в семь лет — старшие ребята привели. Попал в зал вольной борьбы, но молодой еще был, походил всего месяца три. Не получилось, как говорится, не срослось. А позднее, через год, оказался в нашем институте физкультуры на самбо и остался, стал тренироваться. Мои ровесники не понимали, почему я вместо игры в бильярд и курения бегаю. А тогда автобусы из Миловидова ходили так: два рейса рано утром и два — вечером. А на тренировке никого не интересует, почему опоздал. Вот и бегал из Миловидово до физинститута каждый день. Кроме этого каждое утро у меня была зарядка: я утром просыпался, пробегал три километра, потом турник, а потом в школу.

— А у кого тренировался?

 — Начинал я тренироваться у Василия Ефимовича Рублевского, одного из основателей самбо. Это самый первый мой тренер. Потом был Анатолий Николаевич Хорунжий, с которым меня очень многое связывает. Это были уже мои осознанные тренировки, я попал в сборную Смоленской области по самбо и дзюдо. Затем Ломтиков Сергей Евгеньевич. Начались очень серьезные тренировки и соревнования. С четырнадцати лет решил, что одной борьбы маловато и параллельно стал заниматься боксом.

— Еще бы. В то время появились первые видеофильмы с Брюсом Ли, Ван Даммом и так далее…

 — И это тоже. Но с боксом пришлось познакомиться после первых, чего греха таить, уличных конфликтов. Первые реальные уличные «боевые действия» показали, что без бокса достойно противостоять противникам просто нереально. Понял, что необходима ударная техника рук. Так стал параллельно с борьбой заниматься боксом. После восьми классов ушел в профессионально-техническое училище, отучился два года на станочника широкого профиля, успел поработать на заводе «Измеритель» фрезеровщиком и токарем. А в семнадцать лет я разбился на мотоцикле и сломал позвоночник. Очнулся в реанимации и понял, что в моей жизни все круто изменилось. У меня шевелилась только правая рука, и голова чуть приподнималась. Первую операцию мне сделали в Смоленске, после нее улучшений не было. Выписали домой, и целый год я лежал дома, практически умирал. Пытался шевелиться, но все было совсем печально. Появились пролежни, я начал практически гнить. Однако мне повезло — помогли сделать операцию в Москве. После этой операции я начал потихоньку восстанавливаться. Остался в Москве, начал ездить к Дикулю Валентину Ивановичу, занимался у него, пока была возможность и было не так дорого.

— Эта методика реально тебе помогла?

 — Методика Дикуля очень хороша. Я бы и сейчас, если бы была финансовая возможность, съездил бы туда на курс занятий. Надеюсь, что мне это удастся. А тогда я вернулся домой и начал усиленно тренироваться сам. По две-три тренировки в день, насколько сил хватало. Начал понемногу сидеть. Но когда еще лежал, ко мне приходили домой друзья (конечно, их сразу стало намного меньше), а с ними появлялись в доме и совсем молодые ребята, им про меня рассказывали. Они просили научить чему-нибудь, показать, рассказать в плане единоборств, борьбы, бокса. Я еще сам плохо сидел, но начал потихоньку что-то им объяснять. Так образовалась группа из шести человек. Но как дома провести полноценные тренировки?..

— Родители как к этому относились?

 — Конечно, мать немного ругалась. Это же не спортзал, сложно было. С 1989-го до 1997-го года я совсем не выходил из дома. Потом попросил председателя сельсовета Кузнецова Алексея Алексеевича дать нам комнату в Доме культуры. Он пошел навстречу. На первых порах я сам даже не приходил в зал — давал ребятам задание на тренировку, и они самостоятельно его выполняли. Прошли первые соревнования по боксу, и получилось так, что все мои ребята проиграли. Тогда я решил, что буду приходить в зал и сам их тренировать. А ситуация была печальная: в зале не было ни стекол, ни отопления.

— А ты, как профессиональный спортсмен, понимал, что они проиграют на своих первых соревнованиях?

 — Понимал, что шансов мало. Но мне было интереснее даже, как они себя поведут после проигрыша: оставят занятия или дальше захотят чего-то добиться. Короче, набрал группу в двадцать человек.

— В этой комнате?

 — Да, в комнате «пять на пять» тренировалось двадцать человек. Пришлось разбить их на две смены. Проводили бои по воскресеньям, организовывали какие-то районные соревнования. У меня на тот момент не было никакого, как вы понимаете, образования. Только два курса «бурсы». И начал я тренировать ребят сам по себе, не получал ни копейки ни от кого. Познакомился с Анатолием Константиновичем Батрасовым — председателем областной федерации бокса. Мне нужно было во что бы то ни стало поднять этих пацанов, чему-то их научить. Тем более шли девяностые годы, моя основная задача состояла в том, чтобы их улица не забрала к себе. Хотел, чтобы каждый из них получил образование, не пил, не курил. Чтобы они стали полноценными гражданами нашего общества и были физически крепкими.

Практически все мои пацаны пошли в армию. Не было такого, чтобы кто-то даже задумался «откосить». И из той группы на сегодняшний день двое ребят стали офицерами спецназа. Но нужен был рост для парней, нужны были официальные признания, награды, разряды. Без этого они просто «перегорели» бы. Смысла в тренировках нет, если ты не достигаешь каких-либо результатов. И я однажды решил, что мои ребята поучаствуют в областном турнире в Смоленске. Приехал туда на коляске, но знакомые тренеры сказали, что у меня даже заявку не примут. Так и случилось. Спросили, кто я такой. Просто Казаков Александр Сергеевич. Хороший ты парень, Александр Сергеевич, ну и иди отсюда. А я к тому времени учился на третьем курсе института физкультуры…

— А сейчас сколько человек ходит на тренировки?

 — Маленьких у меня сейчас восемнадцать человек. Самому младшему восемь лет.

— Отличаются они от тех, самых первых воспитанников?

 — С теми я жестче был, я их не жалел, а они не ныли — понимали, кто они, что творится на улицах. Девяностые годы, напомню. Те ребята были крепче. И морально, и психологически, и физически. У меня установка была — каждый должен подтянуться на турнике минимум десять раз. Я и сейчас сам подтягиваюсь, а мне сорок лет. Турник и брусья, считаю, — это самые эффективные снаряды и самые доступные. А сейчас ребята приходят — у всех компьютеры, они сидят днями, упершись в экран. Ни отжаться, ни подтянуться. А чуть поднадавишь на них — сразу слезы, жалобы родителям. Через полгода занятий не могут десять раз отжаться. И получается, что я плохой тренер, если я не вижу их результатов, если я не могу их научить. Я перестаю себя уважать за это. Но как-то находим общий язык. Когда первый набор вырос и разбежался, мне так пусто стало, что думал, может больше и не тренировать никого. И я приходил в зал, по сути, из-за одного парня. Видел, что из него может что-то получиться. Отпусти я его, и он пропадет.

— Ради одного человека?

 — У меня один Вова Кабанов и остался. Он начал прибегать на тренировки лет в пять, еще в детский сад ходил. Потом стал потихоньку тренироваться уже осознано, и года два он у меня был практически один и дотренировался до сборной Смоленской области, а в прошлом году его пригласили в Питер показаться. Я сам с ним ездил на просмотр. И его взяли в училище олимпийского резерва в Санкт-Петербурге. Год уже отучился, кандидат в мастера спорта, ему семнадцать лет сейчас.

У подростков должен быть выбор. Покажите пацанам, что можно жить по-другому. Что можно быть сильным, здоровым, крепким, умным, образованным, успешным в жизни, а не сутулым и кашляющим «хозяином жизни» с пивом и сигаретой в руке. Когда я начинал, в Миловидово было три магазина с алкоголем, в клубе — бар. Приходи и гуляй, пей, кури. И мой спортивный островок пять на пять метров.

— Как бельмо на глазу.

 — Точно. Те, кто ходил в зал, не пили и не курили. Они до сих пор не курят и не злоупотребляют алкоголем. Я считаю, что эти ребята — лучшая реклама здорового образа жизни. Наш Дом культуры ведь никому не нужен был, тут и отопление отрезали, и на баланс его никто брать не хотел. Только пацаны мои занимающиеся, по сути, спасли это здание.

На сегодняшний день мы побеждаем. Уже есть спортивная площадка, в перспективе турнички поставим, волейбольную площадку оборудуем. Юрий Леонидович Михайлов нам помогает, альтернатива пивнушкам есть. Летом проводим открытые тренировки и семинары по рукопашному бою, по боксу для всех желающих. По семьдесят человек собираем. Хочу, чтобы целыми семьями приходили на спортплощадку, чтобы малЫе приводили отцов поиграть в футбол, в волейбол.

Что касается моих тренировок, то я просто делюсь своими знаниями и опытом. Все, что я даю на тренировках, было опробовано на себе самом. Я учу своих учеников прежде всего защищаться и защищать тех, кто рядом. Основное направление — это бокс. Как только появляются результаты в боксе, добавляю им нагрузку на ноги и занятия борьбой. Старшие тренировались по системе «три дня бокс, три дня — борьба». Шесть дней в неделю. Я учу ребят, что они должны быть готовы ко всему, должны уметь «играть» по любым предложенным правилам.

— А что так холодно здесь?

 — Да нормально.

— Как нормально, Саш? Ни раздевалки, ни душа, холодно.

 — Да нормально.

— Если не хочешь — не отвечай. На что вы тут живете? Ты лично на что живешь?

 — У меня пенсия по инвалидности и зарплата десять тысяч.

— Вот ты же наверняка свои деньги на зал тратишь?

 — И на зал, и на соревнования ребят за свой счет вожу.

— А мечта есть у тебя?

 — Есть. Большой хороший зал. С рингом, с тренажеркой, со всеми условиями и обязательно с борцовским ковром.