Александр Калугин: «У меня нет ни одного гектара заросшей земли»

В его довольно большом (по смоленским меркам) хозяйстве более 8 тысяч гектаров земли, 5 тысяч из которых — пахотные. Около 4 тысяч голов крупного рогатого скота, 250 свиней, 30 лошадей.

«За всем присматриваем, все обрабатываем. У меня в кооперативе нет ни одного гектара заросшей земли, все распахано», — заверяет Калугин, прежде чем мы приступаем к беседе о буднях смоленского села и роли Смоленской областной Думы в вопросах поддержки сельхозтоваропроизводителей.

Каждый год — испытание

— Александр Владимирович, в этом году весна началась как–то совсем рано и неожиданно. Для селян это хорошо или плохо?

— Лучше всего, когда весна приходит в свое время. В этом году и Пасха рано; думаю, числа с 15 апреля выйдем в поле. Самое главное, чтобы весна порадовала нас своими погодными условиями: чтобы получить урожай, нужно вовремя посеять, сохранить влагу — чтобы все путно было.

В прошлом году весна тоже вроде бы пришла рано, но со второй половины мая пошли холода, не было нужной температуры для культур — это затянуло рост трав, и мы не получили их планируемую урожайность. Хотелось, чтобы такого не было в этом году.

Вспомните зиму: снег был, по–хорошему, всего лишь один месяц, и морозы проскочили два–три раза. А так — дождик… Непутевая была зима: земля промерзла глубоко, пошли дожди, вся влага сохранилась в «блюдцах», что страшно для озимых, которые находятся под водой и подо льдом могут отопреть.

До сих пор земля «не отошла», все лужи стоят на поле и, быть может, много озимых придется пересевать.

— Посевная кампания этого года имеет какие–либо отличия от прошлогодней?

— Как депутат и председатель–сельхозник я благодарен нашей областной администрации. Они, видя, как быстро идет таяние снегов, уже выдали нам несвязанную поддержку за целый год. (Ранее ее первую половину отдавали в апреле, а вторую — в августе.) Так что мы вовремя закупили горючее, сейчас проплатим удобрения. Ремонт техники в основном завершен, и, думаю, эта посевная ничем не будет отличаться. Быть может, чуть рановато начнется, но я работаю председателем двадцать лет, и помню, как, бывало, 20 апреля мы выезжали в поле и к 1 мая отсевались.

— Климатологический фактор является одним из самых главных, и повлиять на него вам фактически не под силу. А помните год, когда погодные условия для сельхозпроизводителей были максимально близки к идеальным?

— Наверное, такого не было, чтобы все идеально. Или весной вовремя посеем, но на сенокос зальет, или уборка урожая осложняется дождями. Каждый год что–то свое, особенное. Но мы уже ко всему привыкли и со всеми трудностями стараемся справиться. Посеять нужно успеть вовремя — весенний день год кормит, это на самом деле так. Если вовремя посеешь, вовремя сохранишь влагу, плюс погода не подведет, то и урожай будет хороший.

За двадцать лет ни разу не было такого, чтобы я остался без кормов или вовремя не посеял, или намолота зерна не было. В этом году у меня в основном был заложен урожай 2014 года (сев озимых): раньше сеял на площади 800 гектаров, а нынче посеял 2300 гектаров озимых. Потому что, считаю, озимые всегда дают урожай не хуже яровых, какие бы погодные условия ни были.

Кто работает, тот и получает

— Насколько сбалансированы посевные площади в Смоленской области: есть, где сеять?

— Например, у нас в хозяйстве более 3,5 тысячи гектаров пашни, и вся она сеется, соблюдается севооборот. У нас большое животноводство, ежегодно мы вносим на гектар около 100 тонн навоза, это закладывает плодородие почвы на 3–4 года.

Первый год, когда распахиваем, сеем зеленки, вносим навоз и убираем на корм, затем обычно сеем озимые и потом еще три–четыре года — зерновые, а после — клевера, в корнях которых имеется азот.

— Ваши предшественники — депутаты Смоленской областной Думы предыдущих созывов — приняли областной закон, позволяющий возвращать через суд сельхозугодья, не использующиеся по назначению. Прошло немало лет, и какова сегодня динамика возврата таких земель в сельхозоборот?

— Действительно, много земель скуплено неизвестно кем, они зарастают бурьяном, лесом. С приходом губернатора Алексея Владимировича Островского он дал команду все неиспользованные паи собрать в одно целое, перерегистрировать их, чтобы далее сдавать в аренду сельхозпредприятиям. И сегодня уже есть движение в позитивную сторону: пришли инвесторы в Починковский район, в Сафоновский, они арендуют земли, обрабатывают и получают неплохой урожай. Есть такое движение.

У меня в кооперативе нет ни одного гектара заросшей земли, все распахано. Я скупил паи даже у других хозяйств, потому что вижу, что земли, на которых была сделана мелиорация в 90–е годы, стали зарастать березками. Мне стало жалко эти земли.

— Выше вы упомянули о финансовой поддержке смоленского села бюджетным рублем. Дилемма проста: кому и сколько? Один вариант — дать всем понемногу, равными долями, другой — дать побольше, но лучшим, тем, кто показывает результаты.

— Я считаю, что давать нужно всем, кто работает. Есть фермеры, которые сеют и обрабатывают всего–то по 20–30 гектаров, но они работают.

— Вне зависимости от результатов?

— Результаты — это молоко, поголовье скота, сохранение посевных площадей. Такие результаты, естественно, должны влиять на размер оказываемой помощи. Так они и влияют. И департамент сельского хозяйства, и губернатор справедливо относятся к сельхозникам: тот, кто работает, тот и получает. А тот, кто не хочет работать, не получает ничего… У нас в районе за последние двадцать лет из двадцати трех хозяйств осталось семь–восемь, плюс несколько фермеров. Во–первых, человеческий фактор — нет специалистов. Долго говорить можно об этом, но, честно сказать, тяжело. Тяжело по–человечески.

— Есть такая версия развития событий в российском селе: небольшие хозяйства, которым было достаточно сложно оставаться на плаву в 1990–х и 2000–х, уступят место крупным инвесторам, которые построят производства и пригласят работать местных жителей…

— Вы знаете, на Смоленщину приходили крупные предприятия, которые говорили, что зальют всех нас молоком и завалят мясом, взяли большие кредиты, и где они сегодня? Они банкроты. А небольшие сельхозпредприятия, напротив, живут и работают.

— Практика говорит обратное?

— Совершенно верно.

На старой лошади далеко не уедешь

— Насколько активно смоленские сельхозпроизводители пользуются услугами кредитных учреждений, того же «Россельхозбанка», который специализируется на работе с фермерами? Насколько вас устраивают ставки и прочие существенные условия кредитования?

— Буквально несколько дней тому назад я встречался с руководителем «Россельхозбанка» Андреем Александровичем Карнейчиком, банк с удовольствием готов дать кредиты, только чтобы все документы и бумаги были в порядке и, само собой разумеется, чтобы хозяйство не было в залоге. Последние два года перед этим получить кредит в «Россельхозбанке» было сложнее. Я, вообще, работаю со «Сбербанком», и сколько к ним не обращался, тоже ничего плохого сказать не могу: получал кредиты на приобретение техники, на весенний сев. Так что было бы желание и в порядке документы.

— Как в Смоленской области обстоят дела с техперевооружением?

— Первым делом реконструкция сельскохозяйственных объектов нужна, чтобы облегчить труд людей, ведь многие помещения давно устарели. Согласитесь, комфортно работать, когда на ферме есть молокопровод, а раздача кормов механизирована. К тому же, если нет молокопровода, то проблематично получать качественное молоко. А ведь качество молока, в свою очередь, определяет объем прибыли. Если скот постоянно на ферме в тепле и под чутким присмотром, меняются условия труда доярок — в оборудованном доильном зале работать лучше, чем под открытым небом.

Нужно отметить, что все подобные позитивные изменения напрямую связаны с весомой поддержкой аграрного сектора со стороны областной власти, губернатора Алексея Островского, секретаря регионального отделения «Единой России», председателя облдумы Игоря Ляхова, профильных департаментов и моих коллег–депутатов.

Те сельхозтоваропроизводители, которые честно и ответственно трудятся, получают помощь в виде субсидирования и дотаций. Многим хозяйствам выделялись средства на весенний сев, сбор урожая, очень пригодились выделенные на безвозмездной основе удобрения.

Совместно с коллегами из областной администрации мы немало поездили по Белоруссии, изучали их опыт техперевооружения. Я, например, в 2008 году взял кредит на 25 миллионов рублей и приобрел современный трактор, который уже отработал уже около 13 тысяч мото–часов.

Все бы хорошо, но цена кусается. Я отдаю предпочтение российской или белорусской технике: и цены на запчасти ниже, и сервис под боком. А для импортных надо заказывать, ждать пока привезут, смотреть, что привезли. Трактор может стоять и месяц, и два.

Техперевооружение делать нужно, время не стоит на месте. Если раньше на селе работало очень много народа и был избыток, то сегодня такого нет. Вот, у меня есть посевной агрегат, так он за 12–часовую смену сеет 50 гектаров. Таким образом, за две смены два человека могут засеять 100 гектаров. А раньше для этого надо было 6–7 механизаторов и столько же единиц техники. Если посчитать горючее и все остальные затраты, то, конечно, лучше иметь такой дорогостоящий трактор с посевным агрегатом, чем найти 6–7 человек с простыми сеялками.

Кроме того, качество посева разительно отличается: и прикатывается, и почва рыхлится, и выравнивается — все за один проход.

Я так подумал: на старой лошади далеко не уедешь, поэтому взял кредит, закупил зерновые комбайны, зерносушилку, провел реконструкцию ферм, установил на них современное доильное оборудование, что дает возможность получать молоко высшего качества (если ранее доярка доила 25 коров за смену, то сегодня она доит 50, а то и 100 коров).

Да, дорого, но никуда от этого не уйти.

— Среди смоленских сельхозпроизводителей много таких, как вы?

— Много. Например, одно хозяйство — колхоз «Радищево» в Гагаринском районе — закупило технику, мы даже соревновались с ними, обменивались опытом: как и что лучше. Есть хозяйства и поменьше, где вопросы техперевооружения стоят на особом счету: «Мичурино», «Талашкино», «Рыбки».

Попасть на прилавки смоленских магазинов

— По количеству получаемой сельхозпродукции местные сельхозпроизводители готовы кормить смолян если не полностью, то в большей части. Ваша продукция попадает на торговые прилавки, в розничные торговые сети?

— Мы работаем с руднянским молочным комбинатом, сдаем ему молоко. Полагаю, продукция этого комбината есть на прилавках смоленских магазинов. Мясо сдаем на некоторые московские убойные цеха, однако оно тоже поставляется, например, в магазин «Метро» и некоторые другие.

Конечно, обидно, что продан крупный смоленский молочный комбинат и смоленский мясокомбинат. Я отработал со смоленским молочным комбинатом около 15 лет, больше никуда молоко не возил, все и так было хорошо; аналогично и со «Смолмясом». Хоть и трудные были времена, но мы понимали друг друга, всегда могли найти общий язык. Они, в свою очередь, прекрасно знали, у кого какого качества молоко. Все вопросы мы решали вместе, и хотелось бы, конечно, чтобы на территории Смоленской области появился свой молочный и мясокомбинат. И чтобы цены соответствовали московским или питерским. В этом году здесь начал работать один мясокомбинат, так он предлагал свою закупочную цену на 20–25 процентов ниже, чем москвичи.

То же и по молоку. Мы сдаем сейчас молоко по 21 рублю за литр, а некоторые даже по 16 рублей.

— А хотели бы?

— Моя мечта — чтобы за литр сданного молока можно было купить литр солярки. Цены на нашу продукцию растут очень медленно, а на энергоносители (ту же электроэнергию, газ) — регулярно.

Депутатская ответственность

— Александр Владимирович, это ведь ваш первый опыт депутатской работы?

— Да, депутатский мандат я получил впервые, в областной Думе представляю интересы сельского населения области. Быть депутатом — это дополнительная ответственность, я избран от трех районов — Монастырщинского, Хиславичского и Краснинского — и пяти поселений Шумячского района.

— Какие самые распространенные просьбы, с которыми они обращаются к вам за помощью?

— Кому–то крышу починить, кому–то газовую плиту купить, кому–то деньги на лечение нужны, где–то просят на ремонт дороги, моста. В основном, такие просьбы. Скажу так: люди, живущие на селе — народ терпеливый, сильно много не просят. Благодарны тому, чем могу помочь.

Помогаем материально и конкретным гражданам, оплачиваем проектно–сметную документацию, закупаем оборудование для социальных учреждений (как было, например, в Краснинском районе для нужд детского сада в поселке Гусино).

Определиться по всем этим вопросам помогают встречи с избирателями, на которых и определяются самые насущные проблемы.

— За последние, скажем, лет десять что–то меняется в жизни селян в лучшую сторону?

— Конечно, меняется. И кредиты дают, и по ремонту дорог есть программа. В нашем хозяйстве благодаря бюджетным программам мы провели газификацию сельского поселения, четырех деревень, сделали реконструкцию 7,5 километра водопровода. И везде так: тянутся газопроводы, водопроводы, линии электропередачи… Все, чтобы люди жили. Те, кто хотят, участвуют в программе улучшения жилищных условий, деньги выделяются на строительство домов молодым семьям. Так что одно можно сказать: спасибо.

— Если бы у вас была возможность выбрать самое первоочередное направление приложения сил в АПК Смоленской области, что бы сделали?

— Человек на селе должен жить в нормальных условиях. Должна быть инфраструктура, дома культуры, детские сады, дороги. Вот у нас в районе здорово было бы сделать три–четыре крупных агрогородка… У нас, например, в хозяйстве имеется детский садик, который мы хоть с убытками, но содержим. Двадцать пять детишек ходят в него. Почему? Все просто. Если родился ребенок и некуда его определить, та же мать не выйдет на работу. А это молодые женщины, энергичные, которые много делают для хозяйства.

И, конечно, хотя бы один спортивный комплекс должен быть в районе, секции чтобы работали. Тогда и люди будут оставаться на селе. Вот что бы я хотел и сделал, будь моя воля.