Квартира в желтом сорокавосьмиквартирном доме досталась мне в наследство, когда-то там жила семья отца: он, его папа и мама — мои баба Вера и дед Петя. Дед в военные годы водил бомбардировщики, а в мирное время проектировал железнодорожные мосты. Ведомственную четырехэтажку построили в 1961-м году тогда еще на городской окраине. Выглядела она почти так же, как в «Денискиных рассказах» Виктора Драгунского. Для той поры вполне себе.

Сила швеллера

Я появился на свет в 1979-м, с удовольствием читал в детстве рассказы Драгунского, в них бригада маляров — Санька, Раечка и Нелли — браво ремонтировала дом, в котором жил Дениска Кораблев. Ничего подобного в отцовском доме не припомню. Однажды у нас вообще случилась катастрофа: обвалился балкон. По-моему, где-то на уровне второго этажа. Не знаю, как так вышло, может воспитанный по советским канонам балкон был категорически против горбачевских реформ.

Вскоре после этого инцидента дом оказался опутан по горизонтали и вертикали сваренными друг с другом швеллерами, надежно «связавшими» ансамбль балконов. Эстетики, конечно, никакой, все выглядело (и выглядит) безобразно, вкривь и вкось, зато можно гарантировать, что если какой-то балкон и рухнет, то уже со всем домом.

Соседи первых этажей извлекли из такого сурового архитектурного решения самую что ни на есть выгоду, обзаведясь по случаю собственными балконами, которыми в проекте их квартир изначально не пахло.

С тех пор прошло почти тридцать лет, горбачевские реформы сменились гайдаровскими, ельцинскими, путинскими, затем в России перевели время и вновь пришли путинские реформы. Параллельно с этим человечество запустило адронный коллайдер, отчаянно ловило бозон Хиггса и даже почти доказало, что наша вселенная могла появиться из ничего.

Швеллер надежно держал мой дом. Будто гигантские брекеты из стали, которые забыли снять, и они вросли в желтую балконную улыбку, изуродовав ее. Как это еще местные не наградили четырехэтажку каким-нибудь не самым лестным топонимом.

Совершая периодически набеги в Белоруссию, к своей будущей супруге, я каждый раз наблюдал, как просто решили в городе Могилеве такую проблему «подпирания балконов» (или как там она называется): элегантно, бюджетно и с минимальным ущербом для архитектурной эстетики.

Це Рэспубліка Беларусь.

Путь

В середине нулевых я прописался в наследственной квартире и понял, что проживу здесь какое-то время, пока честным трудом не заработаю на лучшие жилищные условия. Глядя из окон, я вспоминал детство — самое лучшее время на свете, наблюдая за тем, как вокруг дома в угоду строительства «второй линии» уничтожаются детские площадки и зеленые палисадники.

Пару лет тому назад по Смоленску пошла волна судебных решений, обязывающих городскую администрацию вести капитальные ремонты жилых домов за счет средств городского бюджета. К решениям прилагались результаты технических экспертиз, которые, собственно, и определяли перечень необходимых работ. В прессе об этом говорилось мало, все участники процесса предпочитали судиться в тишине, не поднимая ажиотаж.

Такая судебная практика сложилась на Смоленщине и в целом в России благодаря норме федерального закона о приватизации, которая обязывала конечного собственника привести передаваемый в частную собственность жилой объект в надлежащее состояние. Проще говоря, сделать капитальный ремонт, а уж потом отдавать. Конечным собственником у нас, как правило, являлась местная власть, на чей баланс в трудную годину передела собственности оптом и в розницу «скидывалось» ведомственное жилье.

Решил судиться и я. Дело это оказалось совсем не сложное. Знакомый юрист подсказал фабулу искового заявления, далее потребовалось дойти до Ленинского районного суда, заплатить госпошлину в двести рублей, сделать кое-какие копии и… все. Заявление приняли. Я вступил на скользкий путь сутяжничества.

На первом заседании судья назначил проведение экспертизы, и это было вполне логично. Стоимость экспертизы, доложу вам, более пятидесяти тысяч рублей. Хотя мне она не стоила ни копейки — все финансовые вопросы любезно взяла на себя управляющая компания, которая обслуживает мой дом, в итоге же судья обязал компенсировать стоимость проведения экспертизы за счет средств городского бюджета. По крайней мере, так я понял.

Вы, наверное, спросите, что представляет собой экспертиза? В указанный час к дому подъехали юноша и девушка из экспертной компании, достали фотоаппарат, блокнот с ручкой и решительно направились на чердак. Спугнув голубей, сделали несколько фотографий старого шифера, затем спустились в подвал, провели небольшую фотосессию инженерных коммуникаций и самого подвального помещения. После этого прошлись по подъездам и засняли фасад.

Через пару месяцев мы вновь встретились в здании суда, на этот раз уже с представителями ответчика — юристами из администрации Смоленска. Разговорчивые юристы пытались поставить результаты экспертизы под сомнение. Получалось у них довольно нелепо, но партию свою они играли как могли. А партия была проста — они, представители городской власти — против исполнения этой властью закона.

Мой иск судья удовлетворил в полной мере. Таким образом-де-юре городская власть оказалась мне должна. Городская власть обязана запланировать в городской казне некоторое количество денег и привести мой дом в полный порядок.

Позднее мне даже приходили письма от службы судебных приставов, дескать, ваше дело взято в производство, дескать, мы стараемся.

Капитализм наоборот

Мне почему-то кажется, что в любом уголке загнивающей Европы чиновник, живущий за счет налогов жителей, приложит все усилия, чтобы исполнить судебное решение в пользу этих жителей… Соседям я честно заявил: суд мы выиграли, но сказать, когда капитальный ремонт будет проведен, не могу. В Смоленске на сегодняшний день в аналогичном производстве находятся более трехсот судебных решений. Думаю, их единомоментное исполнение «облегчит» городскую казну на полмиллиарда. Или даже больше. В бюджете на такие нужды ежегодно закладывалось миллионов шестьдесят-семьдесят, этого хватает на капремонт нескольких десятков домов. Такими темпами лет за десять можно было бы полностью «закрыть» этот вопрос в Смоленске.

Это мог быть путь. Непростой, но честный, когда бы власть исполнила букву закона.

Но, как я смотрю, такой путь этой власти не под силу.

Как я смотрю, всем вокруг позволено плевать на закон. Всем, кроме жителей.

Глава государства российского Владимир Путин неоднократно обращал внимание депутатов Госдумы на то, что «недопустимо возлагать такое бремя на собственников, которые получили жилье в ненадлежащем состоянии». «Трудно объяснить людям, почему при растущих платежах за ЖКХ, и часто при неудовлетворительном качестве услуг они должны дополнительно платить еще и за ремонт, — строго говорил Путин. — И вообще не по-честному это — на граждан все перекладывать».

После каждого такого заявления я укреплялся в мысли, что кто-кто, а уж Путин не позволит внедрить систему ежемесячных платежей за капремонт. Продолжение работы фонда содействия реформированию ЖКХ казалось более чем логичным и справедливым. На Смоленщине этот фонд заработал во второй половине нулевых, и на капремонты потекли неслыханные доселе финансы, просто миллиарды бюджетных рублей. Конечно, они распределялись вовсе не по доброй воле городской власти или просьбам жильцов. Конечно, все решалось «наверху», и львиную долю финансирования получили аффилированные ОООшки. Получили, предполагаю, с многочисленными нарушениями жилищного и уголовного законодательства.

Как велись эти капремонты с массовым привлечением выходцев из Средней Азии, спросите у моей мамы, она, возможно, сможет обойтись без нецензурных слов. У меня, боюсь, не получится.

Но все-таки велись. За счет бюджетных средств.

Где-то я вычитал, что за последние пять лет этот фонд откапиталил более ста тридцати тысяч домов, в которых проживают пятнадцать миллионов человек. Выходит, что лет за тридцать силами фонда можно привести в порядок весь вторичный рынок жилья в России. (Тридцать лет — это, кстати, ровно тот срок, на который рассчитана смоленская региональная программа капремонтов за счет средств жильцов).

Математические расчеты, подкрепленные неизменной путинской риторикой, вселяли некоторую уверенность, что в ближайшие два-три года (ну, максимум, четыре!) мой дом примет на себя удар «судебного» капитального ремонта. Но Госдума взяла и утвердила поправки в Жилищный кодекс, легализующие взимание платы за капремонт, а Путин почему-то подписал их. Я долго думал, кто же ввел президента в заблуждение, но ответа не нашел.

Таким образом, первого января этого года россияне проснулись капиталистами наоборот. Нормальный капиталист, как известно, живет на прибавочную стоимость. У нас же только убавляется.

Президент Путин любит повторять, что главное — это выбор приоритетов. Вот вам приоритеты: государственная власть не желает тратить средства бюджета на приведение многоквартирных домов в порядок, местная власть отказывается исполнять соответствующие судебные решения, привычно ссылаясь на скудость казны.

»Собственник должен осознать, что эти деньги — его собственность. Не хочешь следить за своей собственностью, отдай ее муниципалитету. Надо пройти определенный период, чтобы такие вопросы были к самому себе, а не к власти, у власти совсем другая функция», — приблизительно такие приоритеты раздают направо и налево топ-менеджеры всяческих коммунальных госкорпораций.

Как будто они не знают, что мы понаприватизировали квартир, но собственниками не стали.

Нуль

Для чиновника нет большего счастья, чем долгосрочное планирование. Чем дальше горизонт планов, тем меньше ответственность.

Как думаете, какая ответственность при тридцатилетнем горизонте? Правильно, нулевая. Именно такую — тридцатилетнюю — программу подготовили смоленские чиновники, предлагая жителям до 2043-го года ежемесячно собирать на будущий капитальный ремонт. В данном документе, по утверждению авторов, перечислены все многоквартирные дома, расположенные на территории Смоленской области с указанием конкретных сроков их капитального ремонта и перечнем работ.

Откровенно говоря, я скептически относился к составлению такого документа. Хотя бы потому, что реальной информации о состоянии каждого отдельного дома в природе не существует.

Мой скепсис подтвердился. Открыв в первый раз огромный файл программы и найдя в нем собственный дом, я сразу же закрыл его, разочарованно написав в твиттере: «Филькина грамота. Даже ремонт фасада не удосужились запланировать».

Несчастный обезображенный дом недостоин преображения даже за мои собственные деньги. Ремонт фасада не предполагается, ремонт подвальных помещений — тоже. Инженерные коммуникации наполовину заменены. За что, подскажите, платить тридцать лет?

Будем воевать.

Моя мама вообще не нашла в этой программе своего дома. И она не одна такая. Но готов поспорить, что строка «капитальный ремонт» в ее платежке обязательно появится. Зря что ли у нас капитализм наоборот.