Пражские мысли смолянина Гольникова
Юрий Семченков
Мастерская
О герое нашей рубрики Валерии Гольникове с полным основанием можно сказать, что он «широко известен в узких кругах», при условии, что узкие круги — это дизайнерское сообщество, причём не только российское, но и зарубежное. Иллюстратор, основатель и руководитель известных дизайнерских компаний, вдохновитель многих творческих проектов, смолянин Валерий Гольников вот уже несколько лет живёт в Праге. Тем интереснее его взгляд на происходящее в нашем родном городе. Взгляд откровенный и неравнодушный.
— Валерий, где вам легче работается, в России или за границей? Я говорю о работе с заказчиками, об обстановке для творчества.
— Это довольно глубокий вопрос. Разница есть. Я встречаюсь здесь с людьми из России, и они говорят, что им в Праге работать легче, потому что их притесняли на родине, ставили какие-то административные препоны. В Чехии в этом смысле намного проще, но они занимаются конкретным творчеством, керамикой, лепят фигурки какие-то. Но здесь человек стоит в разы дешевле, чем в России. Заработать на своём творчестве подобным образом практически невозможно. Это намного сложнее, чем в России, где стоимость творческих вещей и идей выше. Я имею в виду прежде всего Москву.
— Даже так?
— Здесь просто очень большая конкуренция, большое количество художников разных. Все они пытаются на местечковом уровне что-то делать. Чехия, на мой взгляд, провинциальная страна, и здесь нет такой столичной «движухи», как, скажем, в соседнем Берлине, до которого всего четыре часа езды. Там и художники востребованы намного больше, и культура намного сильнее представлена, огромное количество различных мастерских. Всё это на государственном уровне поддерживается, выделяются специальные здания. Раньше так было и в Советском Союзе, к сожалению сейчас, в современной России, такого нет.
— Получается, в Чехии не типичная для остальной Европы ситуация?
— Это потому, что здесь нет столичного европейского, скажем так, лоска, чего-то динамичного. Прага сама по себе, в принципе, по динамике сравнима со Смоленском.
— Но нам кажется, что Прага — это символ туристической востребованности.
— Туристической — да. Приехать попить пива, купить недорогие сувениры. Это да, это реально востребовано. А я имею в виду межличностные внутренние связи. Здесь есть интеллигенция, но она достаточно бедная сама по себе и уже в летах, а новая молодая интеллигенция ориентируется не на Чехию. Я здесь практически три года и могу сказать, что здесь в этом смысле всё скромно. Может, немного лучше, чем в Смоленске. Проще, если ты продаёшь какие-то недорогие сувениры, но если продаёшь что-то более серьёзное, то сделать это на местном рынке намного труднее, чем в том же Берлине, Лондоне или Париже.
— Как вы оказались в Праге?
— Моя эмиграция в Чехию как бы вынужденная, в том плане, что я уехал из Смоленска не потому, что я не люблю наш город и мне не нравится Россия. Хотя в какой-то мере она мне не нравится. Вы же сами видите, что происходит. Мусор, песок летающий, грязь, невозможность ребёнка устроить в детский сад и так далее, а у меня двое детей. И если в какой-то момент переезд был мечтой, то сейчас моё пребывание здесь носит прагматический смысл. Я с удовольствием вернулся бы в Смоленск или в Москву, но у меня в голове встают описанные выше картинки всего того беспредела, который меня ожидает. К тому же уже есть привычка ко всему хорошему, чистому, уютному и понятному. Поэтому во мне борются два начала. С одной стороны, работать проще в России, что я до сих пор, собственно, и делаю удалённо. С другой стороны, жить намного лучше здесь. Но ведь работа — это огромная часть жизни, и из-за этого во мне живут две мысли: одна — желание вернуться, вторая — непонимание того, что там будут делать мои дети.
— Казалось бы, в комфортных условиях и работать нужно и можно продуктивнее и результативнее…
— Здесь ситуация такая. Я известен как личность прежде всего в России. Здесь же обо мне пока практически никто не знает. Поэтому мне проще находить клиентов и решать какие-то творческие рабочие задачи в России. Очевидно, что мне лучше бы и жить в России, но другое дело, что как только у меня появилась семья, появились другие ценности, я понял, что жизнь в России, мягко говоря, сильно отличается от местной. Детям здесь однозначно лучше — здесь куча площадок, игровых комнат, кружков. Здесь легко и абсолютно без бюрократических препонов мы за два-три дня попали в детский садик. Никаких взяток никому не давали, никакой коррупции на низших эшелонах власти нет. Может быть, она где-то и есть, но я с ней не встречался ни разу. И получается, что я лично как работник просто вынужден работать через интернет с той же Россией.
— Сейчас вы больше чем занимаетесь?
— Веду несколько проектов. Один из них — портал иллюстраторов. Есть и довольно крупное агентство в Смоленске — «Коала». Сейчас мы пытаемся сориентироваться на местный рынок. Сам я оперативным управлением не занимаюсь, у меня есть директор в Смоленске, который занимается всеми административными задачами. Я очень не люблю руководить людьми и что-то им указывать. Если человек хочет работать, он работает, если не хочет, значит, не работает. Если я вижу, что он каким-то образом не дотягивает до нужного уровня, мы просто прощаемся. Я занимаюсь больше творчеством и проектной деятельностью.
Сейчас пытаюсь создать уникальную штуку — агентство персонажей. Попробую сделать это и на российском, и на западном рынках. Пока идея в зачаточном состоянии, и если с этим агентством всё будет в порядке, то можно будет здесь оставаться и работать, если нет, то у меня есть желание возвращаться куда-то в Россию. Правда, пока однозначно не хочется в Смоленск из-за вещей, о которых я уже говорил. Хотя душой и сердцем я хочу вернуться в Смоленск, но не знаю, что мне делать с детьми, и как мне их там растить. Я вижу картинки Смоленска, постоянно появляющиеся в интернете: грязь, мусор. У меня это вызывает негодование и возмущение постоянное. В то же время я вижу, как в Праге у меня во дворе ходит мужик с пылесосом и раз десятый за весну пылесосит траву.
— А у меня во дворе до второго этажа выросла мусорная куча, которую не вывозили уже недели три.
— Здесь мусор сортируется в специальные контейнеры: бумага в один, пластик в другой, прозрачное стекло в третий, картон в четвёртый. Идеальная чистота, и, мало того, на всех этих мусорных контейнерах по-русски написано, для чего они нужны. Да, по всей Праге они пишут на русском, английском и чешском языках. Что мешает купить такие пластиковые контейнеры с крышками в Смоленске? Это сделали уже во многих городах России. У нас же эти тридцатилетние ржавые страшные баки, которые портят внешний вид города даже при условии, что из них вывозится мусор. Я не могу понять, почему бы городской власти не выделить деньги не на набережную, которая никому не нужна, а на конкретные вещи, почему не заняться уборкой города. Построят набережную, которую точно также, прошу прощения, засрут за два месяца, и будет всё та же история, но ещё и с набережной. Нелепые какие-то шаги власти меня просто обескураживают. Я не понимаю, почему это происходит. Вся надежда на нового губернатора.
— Насколько отъезд за границу людей такого плана как вы симптоматичен и показателен?
— Я могу сказать, когда я уезжал, все мои знакомые меня с этим поздравляли. И сейчас, когда я начинаю высказывать свои мысли вслух о том, что надо бы вроде возвращаться, все крутят пальцем у виска и говорят: ты что дурак, куда ты собираешься возвращаться. Все о переезде мечтали внутри себя, однако когда ты здесь поживёшь, то узнаешь некоторые нюансы, о которых не задумывался.
— Например?
— Например, ты должен доказывать, что ты не верблюд и продлевать раз в два года вид на жительство. Но этот раз в два года превращается на самом деле в достаточно частое посещение министерства внутренних дел, которое занимается продлением пребывания иностранцев. Для того, чтобы здесь «продлиться», нужно показывать некий доход, а поскольку этот доход показан, то надо платить с него налоги. И хотя, скажем, я сейчас не получаю доходов в Чехии, всё равно я обязан показывать этот доход. Получается, что я плачу немалую сумму только для того, чтобы продлевать вид на жительство. Честно говоря, ситуация меня несколько напрягает. Я, по сути, эти деньги выкидываю.
Я постоянно должен ездить в полицию, привозить какие-то справки. И так далее, и тому подобное. Практически невозможно интегрироваться в местное общество. Даже те люди, которые здесь живут десятилетиями, всё равно продолжают общаться с русскоязычным сообществом. Почему это происходит? На мой взгляд, в силу ментальности чехов. Они такие «люди в себе», и друг с другом особенно-то не дружат. Семья, семейные ценности, жена, дети — это у них очень сильно развито. Спорт, они очень спортивные. Но чтобы вот так как у нас выходили на природу, массово жарили сосиски и так далее, такого фактически не встречается.
— Насколько образование, а вы, я знаю, закончили смоленский худграф, пригодилось в нынешней деятельности? Соответствует ли оно современным требованиям, каким-то общемировым тенденциям?
— Что мне дало обучение? Во-первых, огромные связи. Это были прекрасные годы, совершенно не зря потраченные. Со всеми этими людьми я сейчас работаю. Многие из них являются моими клиентами. Этот базис человеческих взаимоотношений очень важен, и он закладывается именно в вузе.
Очень многое дала мне педагогическая практика. Часто выступаю перед различными аудиториями и создаю свои лекции, как раз основываясь на том, как я создавал уроки. В тоже время, когда я жил в Смоленске у меня было желание попреподавать на смоленском худграфе в силу того убеждения, что образование очень сильно не соответствует современному представлению о том дизайне, который сейчас нужен обществу. Вообще это огромная проблема для Смоленска, потому что профессиональных дизайнеров очень мало. Могу сказать, что если они и есть, то практически все работают у меня в агентстве.
— Мы говорим о графическом дизайне?
— О любом дизайне. В этом смысле Смоленск очень сильно отстаёт даже от столицы, потому что те хорошие талантливые дизайнеры, которые есть в городе, чаще всего уезжают в Москву. Людей, которых можно назвать профессионалами, единицы, а те, кто сейчас преподаёт на худграфе, по большому счету, уже достаточно взрослые люди. И уже на моей памяти было видно отставание от всех новых тенденций, которые должны получать студенты. К счастью, у меня была возможность навёрстывать это отставание в интернете, чем я и пользовался.
Все студенты имеют возможность самообразования, но не все осознают необходимость этого. Ценность образования очень сильно падает в том смысле, что даже если ты постоянно занимаешься самообразованием, должны быть наставники, которые тебя каким-то образом будут наводить на необходимые направления.
Я недавно ездил в Кострому, где проходил выезд известных московских дизайнеров, этакий «дизайн-уикенд». Разговор шёл, в том числе, и об образовании в сфере дизайна. Так вот, когда люди задавали вопросы, куда же пойти учиться в России, то сами дизайнеры отвечали, что некуда. Потому что есть разрыв между поколениями. Те, кто сейчас преподаёт на худграфе, вообще не знают, в общем-то, базовых вещей, которые сейчас происходят в дизайне. Просто в силу того, что они из Советского Союза, а сейчас уже совершенно другой уровень. И то же самое происходит на любом факультете любого вуза России, может быть за редким исключением. Кому-то где-то повезло, и преподавать пришли молодые и талантливые, но это — огромная лотерея.
В России сейчас есть, на мой взгляд, только одно профильное место, где можно получить нормальное образование. Это Британская школа дизайна в Москве, но она очень дорогая, и не у каждого студента есть возможность её оплачивать. Я пытался в Смоленске открыть что-то типа дизайнерской школы, были такие мысли, но в силу того, что пришлось жить в другом месте, это не воплотилось в жизнь.
— Будем надеяться, что всё ещё впереди.
— Если новый губернатор приложит какие-то усилия, и я увижу, что есть тенденция к тому, что город начинает меняться к лучшему, я бы с удовольствием вернулся. Даже, может быть, смог бы чем-то помочь, если, конечно, будет востребовано то, о чём я говорю.
— По крайней мере, одна из первых встреч нового губернатора была с представителями творческих союзов.
— Какие творческие союзы? Я прекрасно знаю всех этих людей. Я вижу, например, как происходит подготовка к празднованию 1150-летия города. Мы предлагали сделать сайт на базе нашего агентства, которое известно на всю Россию. Предлагали городу сделать нормальный фирменный стиль. Но обратились за услугами почему-то в Москву, в какое-то замшелое, непонятное, неизвестное никому агентство. Моё агентство «Красные кеды» занимает первое место в России среди интернет-дизайн агентств. По известности, по маститости, по количеству клиентов. В нем работает 60 человек. То есть мы здесь сидим под боком, мы предлагали свои услуги, прилагали усилия, но оказалось, что никому это не нужно. Мы ничего для Смоленска сейчас как агентство не делаем. У нас единственный клиент, который что-то заказывает, — смоленский «Кристалл».
Если продолжить разговор о дизайне в Смоленске, то вот, к примеру, строится здание на проспекте Гагарина. Большое, шестнадцатиэтажное. Мало того, что оно очень страшное по внешнему виду с точки зрения дизайна, но ещё и главный архитектор города принял это здание к рассмотрению, подписал какие-то документы, не осознав, что шестнадцатиэтажное здание вокруг должно иметь как минимум парковку. Это элементарная вещь, но он на это закрыл глаза. В итоге парковки вокруг здания не существует. Все машины будут стоять по проспекту Гагарина на обочине и занимать собой целую полосу дорожного покрытия. Это нормально? Причём, с двух сторон дороги, я уверен, это будет происходить. Вот такой подход. Это же дизайн, по сути. Когда ты что-то делаешь, то должен задумываться о последствиях. Любой дизайнер всегда оценивает ситуацию: кто этим будет пользоваться? Если ты берёшь кастрюлю, то приделываешь к ней такую ручку, которая не будет нагреваться. И так далее, и тому подобное. В этом и заключается дизайн. А у нас практически все сферы деятельности советских дизайнеров учитывают только красивую картинку, а не эргономику. В этом смысле как раз большое отставание.
— Не могли бы вы дать несколько советов тем, кто хочет заняться вашим направлением, без чего им не обойтись?
— Во-первых, самое важное — это, повторюсь, самообразование. Я вкладываю в это понятие как минимум изучение дизайнерских тенденций в мире, знакомство с последними самыми лучшими работами известных дизайнеров. И по возможности, если вы учитесь где-либо, максимально фильтруйте ту информацию, которую получаете непосредственно в учебном заведении в России. Очень важен этот момент. Лучший опыт и самое глубокое образование приходят непосредственно в работе. Поэтому необходимо предпринимать попытки, ещё будучи студентом, устроиться куда-нибудь подрабатывать, чтобы учиться у старших коллег. Мы, например, с удовольствием берём талантливых ребят, но нужно доказать свой талант.
