За всё хорошее
и против всего плохого

Наверное, надо быть глубоко верующим человеком, чтобы не сомневаться в том, что либерализация современной политической системы будет похожа на рождение Дюймовочки. В прекрасной утренней дымке, ласкаемая восходящими лучами солнца, много-много-многопартийная система воспрянет ото сна, и на осколках самовластья новое поколение демократов напишет свои имена. (Моя дочь тоже уверена, что пони едят радугу и какают бабочками.)

Думать, что всё это произойдёт без вмешательства государства, как минимум наивно. Не потому что там Путин, допустим, плохой, а Медведев хороший. Или наоборот. Не потому, что Сурков придумал очередной гениальный план завоевания Вселенной. Это вообще не они придумали. Просто так повелось. Российское государство испокон веков не церемонилось, когда речь шла о таких пустячных с точки зрения мироздания вопросах, как право политического субъекта на самоопределение, и привычно накладывало тяжёлую лапу на любые эманации вольнодумцев. Александр III «Освободитель» безжалостно давил восстания крестьян, недовольных (вот он, парадокс!) свалившейся на них свободой. Николай II не особо напрягался, когда разгонял первые две государственные Думы: подумаешь, наплодили партий… Ленину, чтобы показать меньшевикам, кадетам, анархистам и эсерам, кто в доме хозяин, потребовалось чуть больше года.

Взаимоотношения государства и любого свободолюбивого элемента давно перешли в плоскость встречи в подворотне:

Разрешённые в 2012 г. от Р.Х. «к прослушиванию» новые партии будут продолжать старую добрую традицию: что нельзя придушить по тем или иным соображениям, то надо взять под контроль. Так было, и так будет. И был только один-единственный уникальный период во всей истории нашей страны и Смоленской области, когда всё шло не так. Совсем не так. Об этих временах и поговорим.

Снежный ком

Но первые ростки новых политических объединений и партий полезли из жирного чернозёма плюрализма ещё раньше. Первой политической силой Смоленщины, открыто объявившей о своей оппозиционности КПСС, стал созданный в 1989 году «Смоленский народный фронт». У фронта не было чёткой программы. Было желание что-то углубить и где-то улучшить, но и это тогда было хорошим козырем. Ветераны смоленской политики до сих пор, покряхтывая, вспоминают многотысячные митинги, которые собирал «Смоленский фронт».

Ну, а дальше пошло-поехало. Сейчас только диву даёшься: выбор был как в супермаркете. Январь 1991-го. В Смоленской области появляется региональная ячейка ДПР (Демократической партии России). В том же году возникает местное отделение РХДД (Российское христианско-демократическое движение). Процитируем снова «Краткую энциклопедию Смоленска»: «РХДД ставит перед собой задачу духовного, культурного возрождения и экономического становления Смоленской области. Члены партии не приемлют коммунистической идеологии, связывают будущее России с президентской республикой, рыночной экономикой на базе частной собственности и христианской справедливости».

В следующем году в борьбу за политические симпатии смолян вступило сразу восемь партий, союзов и движений. Возникли смоленские отделения СвДПР (Свободная демократическая партия России), РПРФ (Республиканская партия Российской Федерации), РКРП (Российская коммунистическая рабочая партия) и общественно-патриотического движения «Родина». «Родина», видимо, не закрыла вопрос общественного патриотизма, и к жизни было явлено «Смоленское народное вече». Движение выступало «за единение российских граждан, сохранение и развитие героических традиций Смоленщины и было намерено твёрдо противодействовать установлению антиконституционной власти, основанной на насилии».

На тех же духовых инструментах играл и местный актив НПСР («Народная партия свободной России»). Они тоже хотели, чтобы у нас всё было хорошо — от политических свобод до полных холодильников.

— После апрельского пленума КПСС 1985 года сначала и разговоров про многопартийность и не было. Было провозглашено ускорение, перестройка и прочее. На самом деле говорили об этом сначала только руководители партии. Потом пошли мнения, что надо людей привлекать: мол, у нас свободомыслие, мЫшление…. И была формально дана отмашка-разрешение, на то, чтобы люди могли бы уже более публично высказываться.

Я тогда в горкоме работал. Парадоксальное время было. С одной стороны получалось, что люди в горкоме говорили о том, что неправильно ведётся экономическая политика; с другой стороны от тех же людей шли какие-то циркуляры: дескать, вы должны сдерживать, вы должны партийную идею проводить в массы… Ну, а как её проводить, если публичный человек выходил на трибуну и говорил о том, что мы неправильно десятилетиями делали?

Движения, которые формировались в тот период, просто ратовали за некое смутное обновление. Ну, а что касается первых лидеров демократических сил… Мещеряков, Косенков, Ермолаев, Фомин…

Многие были выходцами либо из гуманитарной интеллигенции, либо из инженерно-технических работников, либо из партийно-комсомольской номенклатуры. Фомин, например, был секретарём парткома авиационного завода, а Геннадий Бояринов из комсомольцев-аппаратчиков происходил. Геннадий Косенков работал инженером.

Появился «Народный фронт». Все хотели демократических преобразований. Не было субботы или воскресенья в 1990–91 годах, чтобы не проходили какие-нибудь митинги. Самые массовые мероприятия были на Поповке, где храм сейчас, и на Покровке, в ДКЖ. В Промышленном военкомате был зал, где по выходным всё это обсуждали. Это был как клуб протеста против компартии. Самыми активными организаторами этих процессов были, пожалуй, Ермолаев, Косенков и Мещеряков.

В Смоленске власть у коммунистов уходила как песок сквозь пальцы. Началась массовая сдача партбилетов. Многие понимали: надо пораньше соскочить, чтобы потом устроится на работу. Бывало такое, что переходили на другую сторону тротуара, чтобы с тобой не поздороваться. Занимательно, что в первый день ГКЧП в горкоме выстроилась очередь из желающих вернуть себе партбилеты.

После окончания августовского путча пришли в горком уполномоченные, опечатали кабинеты. Правда, дали забрать свои вещи. Кто вчера ещё был коммунистом, стал ярым демократом. Начали формироваться партии. Не могу сказать, что в них пошли дружными рядами. Неразбериха была полная, и народ от этого быстро устал. Многочисленных партий в Смоленске никогда не было. Думаю, и не будет — у нас, по моим наблюдениям, после того, как прошла та волна демократических реформ, население в политическом плане стало куда более инертным…