Юрий Сынкин: «Когда нет спора и дискуссии, то скучновато»

В интервью журналу «О чем говорит Смоленск» Сынкин рассказывает о том, как писал первую политическую программу «Единой России» и почему до сих пор не вступил в ее ряды, какую ответственность будет нести партия власти перед жителями Смоленска, как Николай Алашеев помог ему… цветами и почему ссорятся люди во власти.

— Юрий Константинович, вы вступите в должность вместе с новым градоначальником, а до этого?..

— Существует процедура избрания главы города, которая прописана в Уставе Смоленска. Сначала создается конкурсная комиссия, так как выборы главы города будут проходить на конкурсной основе. Комиссия формируется из двух частей, одну ее половину формирует городской Совет, другую половину — губернатор Смоленской области. Далее будет период на подачу документов, период на их рассмотрение…

— После чего все претенденты придут на городской Совет, предложат депутатам какие–то свои программы развития города, и после этого из их числа и будет выбран глава города.

— Из тех, кого комиссия допустит до конкурса, будет избирать городской Совет.

— Простым большинством?

— Да. Это состоится в первой половине ноября, то есть остается меньше месяца. На минувшей неделе прошла вторая сессия городского Совета, где мы определили состав конкурсной комиссии с нашей стороны.

— Кто не может стать главой города? Какие критерии предъявляются к соискателям: образование, стаж работы на руководящих должностях?

— По стажу сейчас убрали требования. Нормативными документами предусмотрено, что: «Главой города Смоленска может быть гражданин Российской Федерации, достигший на день избрания 21 года. Не имеют права быть избранными на должность Главы города Смоленска граждане, признанные судом недееспособными или содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда, а также лишенные права занимать государственные и (или) муниципальные должности по решению суда, вступившему в законную силу, а также в иных случаях, предусмотренных действующим законодательством».

— Давайте напомним нашим читателям, как из Общественной палаты Смоленской области вы перешли на работу в городской Совет.

— Когда я работал в Общественной палате, к нам поступало большое количество обращений разного рода по различным проблемам от жителей Смоленска. Общественная палата — это вообще такой орган, куда люди идут с различными вопросами и проблемами.

В тот период проходило лицензирование управляющих компаний. Жилищно–коммунальные проблемы — одни из самых сложных и болезненных. Когда твой дом не убирается, когда вокруг горы мусора, когда нет законодательной основы о передаче домов от одной компании в другую… Я, как председатель Общественной палаты, вместе с уполномоченным по правам человека решал эти вопросы в городской администрации. Также мы обсуждали вопросы точечной застройки, которая ведется, мягко говоря, изуверски. Например, есть двор и прямо посреди него строится какой–то торговый объект...

Когда «Единая Россия» задумала провести праймериз по отбору кандидатов в городской Совет, решил в них поучаствовать, чтобы определиться для себя самого — помнит меня народ или нет, помнят ли мою деятельность (ведь я «в отставке» семь с лишним лет). На предварительном голосовании выяснилось, что народ меня помнит. Меня поддержали более пятидесяти процентов от числа проголосовавших, а это более 13 тысяч смолян. Далее городская партийная конференция «Единой России» и ее региональный политсовет утвердили список кандидатов в депутаты, которых они собирались рекомендовать и поддерживать. Увидев, что у меня самое большое количество голосов на предварительном голосовании, включили меня в партийный список по единому избирательному округу. А потом пошла работа: встречи в коллективах, во дворах, на производстве. Встречи всегда проходили очень конструктивно, не было какого-либо негатива.

— Негатива к вам или к ЕР?

— Я же представлял «Единую Россию».

— А вы не ее член?

— До сих пор нет. И даже не сторонник.

— Интересно. В силу каких–то личных убеждений?

— Это не столько личные убеждения. Когда эта партия создавалась, я работал председателем облсовпрофа. Вы помните, наверное, как создавалась партия «Единая Россия» — из трех политический движений: «Единство», «Отечество» и «Вся Россия». Одно из этих течений возглавлял тогда мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков, у него были хорошие отношения с лидером российских профсоюзов Михаилом Викторовичем Шмаковым. И вот Лужков к нему обратился с просьбой о помощи в написании политической программы «Единой России», с которой она должна была о себе заявить. И я принимал участие в подготовке этой программы. Михаил Викторович Шмаков созвал семерых специалистов во главе с Андреем Константиновичем Исаевым и Татьяной Леонидовной Фроловой.

— Это была первая программа «Единой России»?

— Да. Это было самое начало.

— То есть вы написали самую первую программу ЕР, но не вступили в ее ряды?

— Да, потому что тогда я являлся председателем облсовпрофа. Программу мы написали очень социально ориентированную, мы защищали социально–трудовые интересы граждан и, естественно, стремились как можно больше вложить в эту программу социальных проблем, чтобы партия их решала, придя к власти.

Почему не стал вступать в партию? Потому что надо было сохранить единство профсоюзного движения на том этапе. Подавляющее большинство профсоюзных лидеров в то время были приверженцами КПРФ, видимо, по инерции. И поэтому я старался не допускать, чтобы наши лидеры профсоюзного движения проявляли какие–то свои политические взгляды и переносили их на работу. Поэтому мне нельзя было вступать ни в какую партию, чтобы не расколоть профсоюзы по «партийным каморкам». Они и так у нас отраслевые, у каждой отрасли есть свои особенности, и иногда отраслевые интересы противоречат друг другу. Допустим, энергетики стремятся к повышению тарифов, чтобы у них была выше заработная плата, всем же остальным повышение тарифов, понятное дело, ни к чему…

— А после профсоюзов, когда вы работали в обладминистрации?

— В администрации даже некогда было задуматься о том, чтобы вступить в партию, у меня рабочий день был не менее двенадцати часов, не было ни одного выходного или праздничного дня. У меня же была вся социальная сфера. До меня ее делили на троих вице–губернаторов, после меня — тоже на троих, а я вел все один. У меня даже 31 декабря рабочий день заканчивался около 11 часов вечера. Если же вступать в партию, то надо что-то там делать, работать, а не просто так, поэтому у меня не было возможности думать о своих политических пристрастиях или антипатиях.

Но, поскольку «Единая Россия» была правящей партией, мы с ней работали много. Например, когда по инициативе «Единой России» проходил съезд матерей в Демидовском районе, меня туда пригласили, я выступил и заявил, что материнство надо поощрять не только материально, но и морально. И внес предложение на уровне области и России внедрить медаль Материнской славы имени Анны Тимофеевны Гагариной. На уровне России не получилось, но на нашем уровне, когда я ушел уже в отставку, эта идея была реализована в жизнь.

— Вы говорили, что этим летом во время предвыборной кампании провели массу встреч с людьми. Что же такого вы пообещали, что «Единая Россия» показала столь блестящие результаты по итогам голосования?

— Обещать, идя на выборы, трудно и не совсем правильно, если ты хочешь по–настоящему заручиться поддержкой населения. Можно было обещать повысить пенсию, укатать в асфальт все дворы, но я этого не мог сделать, поскольку понимаю: если пообещал, то потом нужно выполнить. А все выполнить невозможно, поэтому с обещаниями надо быть очень осторожным. И я ни на одной встрече не обещал золотых гор в случае, если стану депутатом. Единственное, что я обещал, что буду отстаивать интересы горожан и честно работать. Также я объяснял, почему необходимо поддержать «Единую Россию» и рассказывал смолянам о ее предвыборной программе. Рассказывал, что это партия конкретных дел. Рассказывал, что, будучи председателем облсовпрофа, когда в Госдуме было большинство членов КПРФ и в России длительное время МРОТ составлял 100 рублей, к нам каждый квартал приезжал Анатолий Иванович Лукьянов, уважаемый мною человек, очень грамотный руководитель и юрист. Цены росли вверх галопом, а МРОТ, повторюсь, был заморожен (его минимальный размер регулируется федеральным законом). И мы всегда Анатолию Ивановичу задавали вопрос: когда в Госдуме ваше депутатское большинство от КПРФ сдвинет с мертвой точки МРОТ? И Анатолий Иванович нам объяснял, что юридически это сделать практически невозможно, потому что на МРОТ «завязаны» детские пособия, административные штрафы, студенческие стипендии, и если мы его сдвинем, то все это рассыплется. Но вот в Госдуму пришли единороссы и мгновенно нашли возможность «отделить мух от котлет», и МРОТ стал расти.

— Каким образом?

— Законодательно взяли и приняли такой закон, который давал возможность повышать МРОТ, а все остальное сохранять на прежнем уровне минимума оплаты труда.

— Так что, Лукьянов такого законодательного механизма не знал или просто лукавил?

— Ощущение такое, что здесь было лукавство не Анатолия Ивановича. Это лукавство было от всей их фракции, потому что можно говорить громкие слова (мол, мы — за народ) и ничего не делать, чтобы народу стало лучше жить. Нам же удавалось путем заключения коллективных договоров на отдельных предприятиях МРОТ увеличить до двухсот рублей. А на одном из них он был больше четырехсот рублей. А здесь, на уровне государства, держалось на уровне ста рублей долгое время.

Когда я работал в обладминистрации, также был реализован ряд конкретных программ, подготовленных «Единой Россией». Например, программа по модернизации здравоохранения. Сколько наша область получила различного оборудования! Ведь раньше, чтобы сделать компьютерную томографию, надо было ехать в Москву. Теперь у нас в одном только Смоленске несколько томографов, построен высокотехнологичный центр травматологии, ортопедии и протезирования. Кстати, когда правительство объявило конкурс для регионов под строительство таких центров, я сразу уцепился за это предложение. Сначала получил полный «отлуп» у себя в области — говорили, что нам этого не надо, но потом убедил губернатора, что такой центр нам нужен.

— Вас многие прочили в председатели городского Совета еще во время предвыборной кампании, и так оно и произошло. Вы избраны на безальтернативной основе. Эта безальтернативность была очевидна с учетом партийного состава Совета?

— Думаю, была очевидна. Какой смысл выдвигать от какой–то другой партии — КПРФ, ЛДПР или СР — если в городском Совете двадцать четыре мандата из тридцати у «Единой России»?

— А внутри партии вы конкурировали с Раисой Дижиченко? Она действительно имела амбиции спикера горсовета?

— Я думаю, что у Раисы Леонидовны амбиций не было, но в Уставе партии написано, что на альтернативной основе надо избирать. Поэтому и было принято такое решение.

— Со стороны это выглядит так: вы — не член партии, но никто против вас, получается, выступить не решается… Как вам депутатский новый корпус? Вы уже составили первое впечатление о нем?

— Я не всех еще знаю, но, мне кажется, что этот состав городского Совета готов к конструктивной работе, а это самое главное.

— Чего в нем больше — преемственности или новизны? И чего должно быть больше?

— Я думаю, всего должно быть поровну. Обязательно должна быть преемственность. Но и новизна должна быть тоже. Должны быть свежие мысли у людей, идеи, иначе все закиснет и это будет болото, а не городской Совет, деятельность которого должна способствовать развитию города. У нас в этом плане все хорошо: есть и преемственность, те, кто уже работал, и есть новые люди с новыми идеями.

— Последние несколько лет в Смоленске сложилась немодность самовыдвижения, в первую очередь, на местных выборах. Все больше кандидатов в депутаты выдвигаются от политических партий. На прошедших выборах в Смоленский городской Совет этот тренд не изменился: были, конечно, самовыдвиженцы, но в общей массе их оказалось крайне мало. Это хорошо или плохо, на ваш взгляд?

— Я поначалу был противник партийных списков на любых выборах. Мне казалось, что это все обезличено. Когда же человек выдвигается индивидуально, то он представляет себя лично, о себе лично он говорит, и у него появляется персональная ответственность перед людьми, за чьи голоса он боролся. А когда идет список партии, то вроде там и не видно никого.

Но жизнь показала, что одна и другая схема работают, а лучше всего — смешанная. Такая система выборов самая правильная, она дает возможность и людям, которые вне партии, реализовать свое конституционное право быть выдвинутыми. Выдвигайся, работай, убеждай идеями, мыслями, предложениями своих избирателей.

С другой стороны, когда партия идет со своей конкретной программой, то она тоже несет ответственность. Поэтому я пришел к выводу, что смешанная система на сегодняшний момент — самая объективная и самая подходящая. Часть депутатов избирается по одномандатным округам, часть — по спискам.

— Далеко не всем понятно, какую ответственность может нести политическая партия на местных выборах и в чем эта ответственность заключается. Например, вот ваша — «Единая Россия».

— Когда депутат ни с кем не объединен, он может со своим предложением остаться в гордом одиночестве в составе Думы или горсовета. Партия же консолидирует мнения, и если ее представители выдвигают от лица партии предложение, она будет нести ответственность за его реализацию. И эта ответственность наступит на ближайших выборах, на которые заявится эта партия.

— То есть партия несет ответственность перед избирателями повышением или понижением своего рейтинга?

— Конечно.

— Ближайшие выборы у нас уже не за горами. Пройдут они через год — это будут парламентские выборы, достаточно сложные — выборы в самый раз для борьбы партий. С приходом губернатора Островского в регионе прочно закрепилась модель коалиционного управления. Она присутствует в исполнительной власти, в законодательной. А вот в местной, в городском Совете, на ваш взгляд, насколько такая модель уместна? У вас же в Совете есть представители четырех партий: ЕР, ЛДПР, КПРФ и СР.

— Я думаю, что коалиционность не самый главный критерий, который должен быть. На первое место, я считаю, должны выходить профессиональные качества, независимо от того, к какой партии депутат принадлежит. Если он готов и способен, и если кроме него никто другой не знает так хорошо заданную проблему, то этому человеку надо и отдавать данный участок. Независимо от его партийной принадлежности (он вообще может быть и беспартийным). Возьмем, например, ЖКХ. Если есть профессионал высокого уровня, то его надо и брать. Самое главное, чтобы еще человек был честный, с чистой душой. Как у Алексея Владимировича Островского на кабинете написано: с открытым сердцем и чистыми руками.

— Коалиционность — это ведь еще и способ защиты рейтинга партии. Если «Единая Россия» разделит накануне выборов в Госдуму ответственность за принимаемые городским Советом решения между другими партиями, это может минимизировать потерю ее рейтинга (в случае, если придется принимать непопулярные решения вроде сокращения расходов городского бюджета). Ваши заместители, председатели комиссий — это будут депутаты различной партийной принадлежности? Или же единороссы полны решимости захватить все в свои руки?

— Если подходить с точки зрения профессионализма, то профессионал может быть в любой партии. Приоритет принятия этих решений, конечно, будет за фракцией «Единой России». Я думаю, они найдут возможность, как последовать примеру губернатора Смоленской области и предложить распределить места таким образом, чтобы создать коалицию.

— А вы сейчас не задумываетесь о том, чтобы вступить в «Единую Россию»?

— Откровенно говоря, я об этом не думал.

— И это никого не смущает?

— Никого. Наоборот, это показывает степень ее открытости и демократичности — она готова ставить не только на своих членов, но даже на беспартийных.

— Недавно в интервью вы говорили, что одна из главных задач в работе городского Совета — это правильное формирование бюджета. Вам его утверждать, мэрии — верстать. По итогам первого квартала бюджет недополучил 300 миллионов. Нам неизвестна динамика за два последующих квартала, однако, как мы полагаем, с доходами сейчас есть большие проблемы. Из–за чего так получилось и какими будут ваши варианты действия в такой ситуации? Что–то придется урезать?

— Есть обязательные платежи, от которых никуда не денешься: заработная плата, оплата коммунальных услуг для муниципальных учреждений, содержание школ. Надо будет разбираться, просмотреть анализ поступления всех налогов, посмотреть, что к чему, как платят налоги. Мне, например, уже начали звонить, что в пенсионный фонд не идут отчисления от города Смоленска.

— Вы планируете принять бюджет до Нового года?

— Конечно, в Новый год нужно войти с новым бюджетом. Надо искать пути наращивания бюджета. Все эти санкции, которыми Россию обложили, они сказываются на всех регионах. Поэтому надо развивать малый бизнес, чтобы он давал какие–то отчисления, развивать крупные предприятия. Например, то, о чем говорил, губернатор — создание технопарка в Смоленске. Когда это все начнет работать, это будет значительная прибавка к бюджету, дополнительные источники пополнения бюджета городского и областного, и федерального.

— На прошлой неделе стартовала процедура по отбору кандидатов на пост главы Смоленска. Понятно, что бывший глава администрации Николай Алашеев имеет все шансы стать градоначальником. У него прекрасные отношения с «Единой Россией», с главой региона. И нет видимых причин, чтобы его не избрали депутаты…

— Делать прогнозы еще рано. Мы не знаем, кто подаст документы на конкурс. Могут быть совершенно неожиданные предложения. Что же касается моего отношения в целом к кадровой проблеме, то я всегда был сторонником преемственности и стабильности в кадрах, сторонником того, чтобы учитывать человеческий опыт при смене кадров. Если вы помните, то в период моей работы в обладминистрации почти все начальники департаментов назначались из числа заместителей. В культуре — Ольга Николаевна Чернова, в образовании — Людмила Николаевна Малютенко и другие.

В свое время меня утвердили инструктором орготдела обкома комсомола, а после — председателем бюро международного молодежного туризма «Спутник». Ранее я ничем подобным никогда не занимался, и в «Спутнике» пришлось все начинать с нуля. До того, как я стал настоящем председателем «Спутника», проработал там в разных должностях: и референтом, и заявки разносил, и переводчиком. Чтобы познать изнутри эту работу.

Город — это еще сложнее. Если сейчас нет серьезных претензий к работе предыдущего главы, то надо сохранить человека. Придет новый, и пока он окунется во всю эту работу, поймет, чем он должен заниматься, пройдет не один год и мы все потеряем в развитии. У меня к Николаю Николаевичу Алашеееву никаких серьезных претензий нет, которые бы стали препятствием на пути его избрания на должность главы города.

— А лично как вам Алашеев?

— У меня был с ним нормальный контакт, когда я еще не был в Общественной палате Смоленской области. Мы готовили 90–летие комсомола, я обратился к нему с просьбой о выделении денег на цветы, на билеты. Он не отказал.

— Каковы, на ваш взгляд, должны быть взаимоотношения городского Совета и городской администрации? Кто «первый», кто «второй», кто «круче», кто «не круче»?..

— В законе четко прописаны полномочия и Совета, и главы муниципального образования, кто и чем должен заниматься, кто и кому подотчетен. Глава города избирается Советом, он перед населением города и перед Советом подотчетен. Совет принимает решения, а администрация их исполняет.

— Де–юре глава города нанимается вами — депутатами.

— Он идет как высшее должностное лицо. Глава города — это не как глава администрации, здесь есть нюансы. Но мы его избираем.

— И вы же подписываете контракт.

— Но де–факто все зависит от людей. Бывает так, что даже два друга могут рассориться, работая во власти, если один — глава области, второй — глава города и начинаются вопросы финансов: какие налоги отдать на область, какие — на город. Однако в нашей ситуации я не вижу никаких трений между городом и областью. Так же нет серьезных трений между городским Советом и городской администрацией.

Повторюсь, все зависит от людей, от личности, и если лидеры готовы к компромиссу, если они идут на него ради того, чтобы решать общегородские проблемы, решать вопрос улучшения качества жизни смолян, то они найдут пути решения, даже при разногласиях. Всегда возможно провести переговоры и найти единственно правильное решение. А когда нет спора и дискуссии, то скучновато.