20 ноября 2021 года Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу исполнилось 75 лет. Переоценить результаты 25–ти лет служения Святейшего на Смоленской кафедре невозможно. Уже в те годы ему удалось дать мощный толчок церковному и духовному развитию не только на Смоленщине, но и в стране. И это отнюдь не заблуждение смоленской паствы, бесконечно любящей своего Пастыря и доверяющей ему. Это факт.

И преподавание в школах основ православной культуры, и Всемирный народный Собор — это всё смоленские инициативы Патриарха. И выстраивание конструктивных отношений Церкви и власти, начало этой практики — тоже допатриарший, смоленский период церковного служения Предстоятеля.

На самом деле еще тогда многие понимали, что вряд ли есть еще архиерей Русской Православной Церкви, который бы обладал такой проницательностью и мог бы так же грамотно и объемно осознавать все происходящее. Он будто еще тогда видел сегодняшний день.

И то, что «наш» (смоленский) пастырь — совершенно особенный, понимал каждый, кто имел счастье с ним встречаться. Духовная мощь будущего Предстоятеля, масштаб его личности, харизма, невероятная энергетика и бьющая ключом энергия созидания, его дар владеть словом и умение убеждать — это всё производило незабываемое и ни с чем не сравнимое впечатление. Что называется, кто видел, тот знает, а кто знает, тот уже не забудет.

Позже Святейший Патриарх в ходе очередного визита в наш регион, выступая перед тысячами смолян, собравшихся на встречу с ним, скажет: «Двадцать пять лет пребывания здесь невозможно ни забыть, ни заглушить какими–то новыми впечатлениями, которые, конечно, возникают в связи с Патриаршим служением, и поэтому особую теплоту чувствую в сердце, когда речь заходит о Смоленске».

А начиналось всё так. 26 декабря 1984 года ректор Ленинградских духовных семинарии и академии архиепископ Кирилл был назначен на Смоленскую кафедру…

Глава 1. Первые годы служения на Смоленской кафедре. Отчеты уполномоченного Совета по делам религий

О том, какими были первые годы служения архиепископа Смоленского и Вяземского Кирилла на Смоленской кафедре, о том, с какими трудностями ему пришлось столкнуться, очень ярко повествует исследование доктора исторических наук, кандидата богословия, профессора Ивановского филиала Института управления Алексея Федотова, опубликованное на сайте РНЛ.

Примечательно, что исследование основано на отчетах уполномоченного Совета по делам религий при СМ СССР по Смоленской области за 1985, 1986 и 1987 годы.

«Быстро разобрался в проблемах»

В отчете за 1985 год уполномоченный В.П. Корольков дал новоназначенному управляющему Смоленской епархией следующую характеристику:

«Гундяев Владимир Михайлович, 1946 г. рождения, русский, магистр богословия, профессор. Епархию возглавил в январе 1985 года. За этот период проявил себя энергичным, грамотным и активным архиереем.

Быстро разобрался в проблемах, стоящих перед епархией. Особую активность проявляет в укреплении кадров духовенства молодыми, образованными, имеющими духовное образование священнослужителями. С этой целью использует свои связи с выпускниками Ленинградской духовной академии и семинарии.

Проявляет озабоченность неудовлетворительным техническим состоянием ряда сельских храмов. Пытается глубоко вникнуть в жизнь религиозных объединений русской православной церкви. Выезжает в городские и сельские приходы, где проводит архиерейские службы.

Систематически выступает с яркими эмоциональными религиозными проповедями. Под его руководством проведена работа по упорядочению епархиального архива, организации делопроизводства, бухгалтерии и ведению хозяйства. В политической обстановке ориентируется грамотно. Выражает глубокое удовлетворение теми процессами, которые происходят внутри нашего общества. Принимает активное участие во внешней деятельности Московского патриархата».

Завершается характеристика так:

«Свои отношения с уполномоченным Совета по делам религий и местными органами власти строит правильно, на деловой основе, которые носят конструктивный, доброжелательный и вместе с тем принципиальный характер».

Кадры: замена и укрепление. «Большинство священников пассивны…»

Стоит отметить, что Смоленская епархия, когда в нее был назначен архиепископ Кирилл, переживала не самые лучшие времена. Сокращалось количество храмов, количество духовенства было более чем скромным: 1 архиепископ, 36 священников и 4 диакона.

В епархии ощущался острый кадровый голод: из–за отсутствия священнослужителей в 1985 году не проводились или проводились нерегулярно богослужения в пяти сельских и двух городских приходах.

Необходимость решений в кадровой сфере была видна даже из того, что писал о духовенстве уполномоченный всего лишь за год до назначения нового управляющего Смоленской епархией:

«Большинство священников пассивны, не проявляют особого энтузиазма в выполнении своих обязанностей. Таковы настоятели церквей: Одигитриевской в с. Ректы Дорогобужского района Долгополов П.Г., Вознесенской в с. Кузьмичи Ершичского района Синячкин В.И., Никольской в д. Николо–Яровня Кардымовского района Кулагин В.Н., Спасской в с. Тесово Новодугинского района Биляк И.В. и некоторые другие. Отдельные ведут себя недостойно, пьянствуют.

За систематическое пьянство отстранен от должности второй священник Спасо–Окопной церкви в г. Смоленске Печерский С.М., по–прежнему недостойно себя ведет священник Никольской церкви с. Липецы Новодугинского района Ховайло С.С., на почве прогулов возникли противоречия между вторым священником Вознесенской церкви в Гагарино Поваляевым и исполнительным органом этой церкви».

Соответственно, кадровая политика нового архиерея проявилась уже в первый год его служения на Смоленской земле.

«Идет процесс замены и укрепления кадров священнослужителей за счет выпускников духовных учебных заведений. Так, в течение 1985 года в Смоленскую епархию прибыло после окончания Ленинградской духовной академии 2 выпускника, с ученой степенью кандидата богословия и 3 выпускника, закончившие духовные семинарии. Взят курс на омоложение состава служителей культа», — сообщает уполномоченный.

В 1985 году к Смоленской епархии была присоединена территория Калининградской области. С этого времени до 2009 года титул епархиального архиерея был «Смоленский и Калининградский».

Уже в 1986 году архиепископу Кириллу удалось увеличить количество священников до 42 и диаконов до 6.

Интересна характеристика, даваемая на этом этапе самим архиереем смоленскому духовенству, ее в своих отчетах цитирует уполномоченный:

«Духовенство Смоленской епархии составляют в основном лица в возрасте до 40 лет, имеющие среднее образование. По своему настроению — это люди благочестивые, трезвые, имеющие хорошие семьи, патриоты своего Оте­чества. Обращает на себя внимание здоровый семейный уклад большинства священнослужителей, их высокая нравственность. Негативным фактором является отсутствие богословского образования у ряда клириков Смоленской епархии».

И далее уполномоченный отмечает: «Следует отметить, что характеристика кадров духовенства, даваемая архиепископом, довольно объективна и отражает ситуацию, которая сложилась в Смоленской епархии».

То есть всего за два года новый архиерей сумел преодолеть существовавшие до него негативные тенденции в среде духовенства.

Активизация внешнецерковной деятельности, «что вызывает определенную тревогу»

Свое принципиальное видение отношений между Церковью и государством на том этапе архиепископ Кирилл выразил в письме на имя уполномоченного, комментируя материалы XXVII съезда КПСС:

«Удовлетворение вызвал тот факт, что в Программе КПСС атеистическое воспитание рассматривается как результат исключительно идейного воздействия, важнейшей частью которого является повышение трудовой и общественной активности людей, при неукоснительном соблюдении конституционных гарантий свободы совести. При этом отмечается недопустимость оскорбления чувств верующих. <...> Особое удовлетворение вызвал акцент на дальнейшее углубление и расширение демократизма нашего общества. В этой связи подчеркивается связь между демократией и законностью и говорится о необходимости и дальше улучшать качество советских законов. Понятно, что совершенствование отношений между церковью и государством, реализация конституционных прав верующих немыслимы в ином русле».

Уже тогда, не смотря на сохранившуюся жесткую антицерковную позицию государства, архиепископ Кирилл начал развитие внешнецерковной миссии, направленной на все стороны жизни людей, о чем уполномоченный писал не без тревожных ноток:

«На нынешнем этапе идет процесс выхода церкви за рамки отправления религиозных обрядов, наблюдаются попытки церковников влиять на быт и досуг, житейские потребности верующих, что естественно вызывает определенную тревогу, т.к. таковые действия направлены на укрепление позиций религиозных объединений и духовенства».

«На особом положении»

В 1987 году о кадровых решениях архиепископа Кирилла уполномоченный писал:

«В его тактике — перестановка священнослужителей по приходам с целью их укрепления. Как правило, все крупные, наиболее доходные приходы на сегодня возглавляют инициативные, молодые, хорошо подготовленные профессионально священнослужители».

Заметим, достигалось это в условиях, когда многие управляющие епархиями в России без разрешения уполномоченного вообще не могли принять никакого решения!

За счет чего архиепископ Кирилл находился на особом положении? Автор данного исследования объясняет это двумя составляющими.

Конечно, за счет своей международной и общецерковной деятельности, но в то же время и за счет своего умения работать с государственными чиновниками, которое отличало его уже тогда.

При нем в Смоленск стали часто приезжать зарубежные религиозные деятели. Только в 1987 году Смоленскую епархию посетили делегации из Финляндии, Франции, Голландии, Польши, ФРГ.

А 1988 год знаменовал начало нового этапа государственно–церковных отношений в Советском Союзе. И перемены, которые он с собой принес, стали возможны, далеко не в последнюю очередь благодаря деятельности митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, направленной на изменение отношения к Русской Православной Церкви в регионах.

Глава 2. Преображение «одной из беднейших епархий РПЦ»

Приехав в Смоленск, владыка Кирилл нашел епархию в крайне тяжелом состоянии. К 1 января 1985 года по всей Смоленской области действовало всего 35 храмов, во многих из них не было священников.

Руины и разруха

Антирелигиозная политика Советского государства и Великая Оте­чественная война не пощадили смоленских святынь. Большинство церквей находилось в удручающем состоянии: они представляли собой руины или, в лучшем случае, полуразрушенные и оскверненные коробки.

В особенно плачевном состоянии находились сельские приходы: бедность, ужасное состояние храмов, большинство из которых нуждалось в капитальном ремонте.

Трудность заключалась в том, что Смоленская епархия на тот момент была одной из беднейших епархий Русской Православной Церкви. У приходов не хватало средств на необходимый ремонт, и их нужно было каким–то образом изыскивать. Все эти проблемы новоназначенному владыке пришлось решать буквально с первых дней пребывания на Смоленской кафедре.

По тогдашнему закону, регулировавшему деятельность религиозных организаций, приходы не могли материально помогать друг другу, невозможно было официально перечислить средства из епархии на какой–либо бедствующий приход или перечислять средства с более богатого прихода на менее благополучный.

Нужно было создавать фонд, который собирал бы необходимые средства. Так, благодаря пожертвованиям духовенства и верующих людей в епархии одни храмы были восстановлены, а другие построены с нуля. Усилиями Церкви спасены от разрушения ценнейшие памятники смоленского зодчества.

Первым приходом, открытым на Смоленской земле в годы советской власти, стал Петропавловский приход в городе Ярцеве.

Это важное событие произошло в апреле 1986 года. Вначале богослужения проходили в молитвенном доме. Иконостас был тайно перевезен из архиерейского дома, и уже первое богослужение прошло на Пасху. А вскоре началось и восстановление полуразрушенного Петропавловского храма, переданного Церкви.

Со временем открылись новые и возродились древние монастыри. Всего их шесть: мужской Свято–Троицкий Герасимо–Болдинский монастырь в Дорогобужском районе, Рославльский Спасо–Преображенский мужской монастырь, Иоанно–Предтечев женский монастырь в Вязьме, женский монастырь во имя Димитрия Солунского в городе Дорогобуже, Свято–Троицкий женский монастырь в Смоленске, Спасо–Вознесенский женский монастырь в Смоленске. С этого момента в Смоленско–Калининградской епархии количество православных приходов росло год от года. К 2009 году, когда митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл был избран на Патриарший престол, только в Смоленской области (помимо Калининградской) насчитывалось более 130 приходов.

Кадры надо учить. «Учить нести добро в этот мир»

Помимо восстановления храмов необходимо было срочно решить чрезвычайно острую проблему подготовки кадров. Поэтому особое внимание митрополит Кирилл уделял вопросам религиозного образования.

Усилиями Владыки в 1988 году в Смоленской епархии открылось духовное училище, занятия в котором начались с 1 сентября 1989 года. В структуре нового училища было два отделения — пастырское и регентское. Первое готовило будущих священнослужителей, второе — регентов и певчих церковных хоров, псаломщиков. Первоначально занятия проходили в зале Смоленского епархиального управления, училищным храмом был Малый Богоявленский собор.

27 марта 1989 года Смоленский облисполком вынес постановление о передаче Смоленской епархии комплекса зданий возле крепостной стены с башней Веселуха. Там должно было разместиться училище. Эти объекты включали в себя и церковь в честь Покрова Божией Матери с примыкающими к ней зданиями послевоенной постройки. Так, помимо трудностей бытовой жизни, на плечи воспитанников училища легли труды по обустройству переданных храма и зданий. Через полтора года благодаря усилиям епархии, благотворителей и учащихся комплекс было не узнать!

14 октября 1990 года, в день Покрова Пресвятой Богородицы, был торжественно открыт комплекс зданий Смоленского межъепархиального духовного училища.

 Владыка Кирилл тогда отметил:

«Главная наша цель — чтобы училище не столько научило говорить (словам мало кто верит), а чтобы это маленькое скромное училище научило своих воспитанников правильной жизни, чтобы оно сформировало из них светлых людей, способных нести добро в этот мир, помогать другим идти по трудным дорогам жизни, преодолевая тот страшный нравственный кризис, в котором мы сейчас находимся».

27 мая 1991 года архиепископ Кирилл возглавил первый выпускной акт духовного училища. На Литургию и пленарное заседание пришли представители администрации Смоленска, художники, писатели и журналисты.

С 1 по 3 мая 1993 года Смоленскую землю с первосвятительским визитом посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Тогда Патриарх Алексий побывал в духовном училище, где встретился с преподавателями и учащимися.

Патриарх выразил тогда надежду на то, что со временем Смоленское духовное училище будет преобразовано в семинарию. Благословение Святейшего Патриарха было исполнено. Так, студенты, окончившие в 1993 году II курс пастырского отделения, продолжили обучение на III курсе уже по программе духовной семинарии.

«Если попустил Господь такое испытание, то мы должны все возможное извлечь из него»

В конце 1994 года Смоленское духовное училище серьезно пострадало от пожара. 20 декабря в учебном корпусе вспыхнул огонь, он сильно повредил третий этаж здания, потоки воды при тушении обезобразили нижние этажи.

«Был критический момент, — вспоминал митрополит Кирилл, — когда мы стояли с отцом ректором посреди обгоревшего актового зала, и казалось, как будто уже все, самая глубина пропасти. Нет средств, нет сил, чтобы возвратить все это. И здесь вдруг стало совершенно ясно, так что нельзя было в это не поверить: мы должны сделать лучше, не так как было. Если попустил Господь такое испытание, то мы должны все возможное извлечь из него».

К счастью, библиотеку и оборудование учебных классов удалось спасти. Начались ремонтные работы, студенты немало потрудились в пострадавшем от пожара здании.

«Со знаком качества». Ведущее богословское учебное заведение РПЦ

5 мая 1995 года в жизни Смоленской епархии произошло знаменательное событие: решением Священного Синода Русской Православной Церкви Смоленское межъепархиальное духовное училище было преобразовано в духовную семинарию.

Главной задачей Смоленской духовной семинарии по–прежнему была подготовка всесторонне образованных пастырей. Семинария успешно справлялась со своей миссией. К середине 1990–х годов уже половину клириков Смоленско–Калининградской епархии составляли либо выпускники, либо студенты Смоленской семинарии. В 1996 году выпускники семинарии заполнили практически все священнические вакансии в епархии.

В 1996 году выпуск Смоленской духовной семинарии проходил уже в обновленном актовом зале отремонтированного после пожара учебного корпуса.

29 декабря 1998 года Священный Синод Русской Православной Церкви выделил регентское отделение из состава Смоленской духовной семинарии. На его основе в последующие два года было создано Смоленское межъепархиальное духовное училище.

Помимо регентского в нем были открыты иконописное и катехизаторское отделения, а также отделение медицинских сестер милосердия. Это первое в Русской Православной Церкви среднеспециальное учебное заведение, получившее не только государственную лицензию на образовательную деятельность, но и государственную аккредитацию по основным профессиональным образовательным программам.

В 2009 году по благословению Святейшего Патриарха Кирилла духовная семинария получила лицензию на реализацию государственного стандарта «Теология», а два года спустя — государственную аккредитацию по направлению «Теология».

А 24 июня 2012 года впервые в истории российского духовного образования выпускникам семинарии, и именно Смоленской, были выданы дипломы государственного образца с присвоением квалификации «Бакалавр теологии».

Всю свою новейшую историю Смоленская духовная семинария находилась под непосредственным руководством управляющего епархией митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла.

Он всегда ставил перед семинарией важную задачу — готовить образованных пастырей. Для этого владыка не только направлял лучших выпускников за дополнительным образованием в европейские богословские вузы, но и часто приглашал лучших библеистов, патрологов и историков.

Он организовывал в самой семинарии международные конференции и семинары даже по узким темам, благословлял преподавателей и студентов участвовать в научных богословских форумах не только в России, но и за рубежом. Недаром до сих пор Смоленская семинария считается ведущим богословским учебным заведением Русской Православной Церкви.

Стоит отметить, что митрополит Кирилл уделял внимание не только духовной семинарии, но и всему религиозному образованию в регионе. Кроме духовных школ в епархии были открыты две православные гимназии и четыре православных детских сада.

А с начала 1990–х годов в Смоленской области началось преподавание предметов «Основы православной культуры» и «История православной культуры земли Смоленской».

Несмотря на занятость

В ноябре 1989 года архиепископ Кирилл был назначен на пост председателя Отдела внешних церковных сношений и стал постоянным членом Священного Синода, а на следующий год был возведен в сан митрополита.

Но, несмотря на большую занятость в Москве, он все равно находил время служить в селах и глухих деревнях Смоленщины.

7 февраля 2009 года, заняв Патриарший престол, Святейший Патриарх Кирилл с первым первосвятительским визитом посетил Смоленщину и ставший ему родным город, о котором он всегда говорил: «Милейший город Смоленск».

С тех пор Предстоятель Церкви постоянно посещает Смоленскую митрополию, паства которой всегда радуется приезду бывшего своего владыки.

Потому что за 25 лет управления Смоленской епархией он зарекомендовал себя как безукоризненный архиерей и любящий пастырь своих духовных чад — и духовенства, и мирян.

Во время визита в Смоленск в августе 2013 года Святейший Патриарх Кирилл признался:

 «Для меня Смоленск — это земля, с которой я связан вот уже 28 лет. Здесь я начал свое служение как правящий архиерей, начал еще в советское время, прошел через трудные 1990–е годы, на моих глазах происходило возрождение церковной жизни в Смоленской области и в городе Смоленске. Поэтому могу совершенно ответственно сказать, что большая часть моей жизни как священника, как епископа, как архиерея Русской Церкви, связана со Смоленском. 25 лет пребывания здесь невозможно ни забыть, ни заглушить какими–то новыми впечатлениями, которые, конечно, возникают в связи с Патриаршим служением, и поэтому особую теплоту чувствую в сердце, когда речь заходит о Смоленске».

Глава 3. От первого лица: детство, выбор и начало Пути

Семья. Гонения за веру

«Священниками были и мой отец, и мой дед, причем отец принял священный сан раньше, чем дед. А дед был настоящим исповедником веры и провел многие годы в тюрьмах, лагерях и ссылках. Он как–то подсчитал, и оказалось, что за его плечами было 47 тюрем и 7 ссылок. Дед был механиком и машинистом на железной дороге «Москва—Казань». Он хорошо зарабатывал и много жертвовал на христианские святыни на Афоне и в Иерусалиме.

Несколько лет назад я был на Афоне, и в синодиках одного из монастырей нашел имена всех своих родных, которых монахи до сих пор поминают как благодетелей. Мой дед был очень мужественный и сильный человек, он воспитал семерых родных детей и одну сироту. И, несмотря на это, добровольно пошел на мученические испытания и суровые лишения, открыто выступал против закрытия храмов во времена атеистических гонений. Ему выпало быть в числе первых заключенных печально знаменитого Соловецкого лагеря особого назначения и участником Соловецкого Собора.

Отец мой, главный механик оборонного предприятия в Ленинграде, вырос глубоко верующим человеком. До войны он был репрессирован, тоже был исповедником, сидел на Колыме, потом строил укрепления во время обороны Ленинграда. В годы войны был военпредом на Горьковском заводе и принимал танки Т–34 перед их отправкой на фронт. Уже после войны, в 1947 году пришел к митрополиту Ленинградскому и попросил благословения на иерейское служение, стал священником. Мама была учительницей немецкого языка в средней школе».

«Больше всего боялся стать соглашателем. Но не стал и диссидентом»

«Видя пример деда и отца, я в детстве рос в убеждении, что и мне предстоит пострадать за веру, готовил себя к этой судьбе.

Я не был пионером, не вступал в комсомол, больше всего боялся стать соглашателем. Но не стал и диссидентом. Прежде всего потому, что всегда любил свою страну и свой народ.

И в советское время я считал, что нельзя делать ничего такого, что могло бы повредить единству народа и пагубно отразиться на судьбе страны».

«Я всегда хотел быть священником. Будучи трехлетним ребенком, я решил "служить" дома»

«Я всегда хотел быть священником, не помню того времени, когда бы я не хотел быть священником. Вскоре после того, как я научился ходить и говорить, я потребовал, чтобы у меня было свое облачение. Одна монахиня, алтарница в храме Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище в Ленинграде (это первый храм, где служил мой отец), сшила мне из части старого протодиаконского ораря епитрахиль, а мама сделала палицу. Какую–то ткань я использовал в качестве фелони — и "служил"...

Жили мы тогда очень бедно: помимо совсем маленькой комнатки, где находились книги отца и его письменный стол, у нас была одна 19–метровая жилая комната на Васильевском острове (на пять человек семьи). В этой 19–метровой комнате и прошло мое детство, там я и "служил".

Это была игра, но вот однажды пришел к нам профессор консерватории, который хотел стать священником. Он ходил к нам домой, чтобы папа его подготовил к священническому служению, — поступить в семинарию для него было немыслимо.

И вот он пришел к нам, в ту самую 19–метровую комнату, а отец задерживался. Желая как–то развлечь гостя, я его спросил: "А Вы не хотите, чтобы я Вам послужил?" Он говорит: "Да, очень хочу". Я говорю: "Вам что послужить, молебен или панихиду?" Тот подумал и говорит: "Ну, давай панихиду". И я ему отслужил всю панихиду наизусть. А он у папы моего брал какие–то уроки, в том числе по уставу и по литургике. И когда отец пришел, гость ему и говорит: "Вы знаете, Ваш сын служит панихиду так, как я не смогу, наверное, даже когда рукоположусь, — он все знает наизусть"».

«И вот, когда мне стало совсем плохо, мама дала фотографию батюшки»

В 5 лет мальчик серьезно заболел пневмонией. Болезнь длилась долго, отступила только по молитвам к праведному Иоанну Кронштадтскому.

«Мы жили в послевоенном Ленинграде очень стесненно, в комнате было совсем мало мебели и не было никаких украшений, лишь на стене висела фотография отца Иоанна Кронштадтского — совсем небольшая, выполненная в цвете. Это была, скорее, старинная гравюра, где праведный был изображен в малиновой бархатной рясе с отворотами.

В детстве я любил рассматривать этот портрет. И вот, когда мне стало совсем плохо, мама дала фотографию батюшки. Я не помню, что говорил и как молился, только помню, что портрет был постоянно со мной. А через несколько дней я был совершенно здоров. И тогда я попросил маму поехать на Карповку. Сначала она меня отговаривала, потому что я был еще слаб, а потом сказала: "Поехали".

Мы приехали и у всем хорошо известного окошечка под пристальным взглядом дежурившего рядом милиционера благодарили отца Иоанна Кронштадтского за посетившее нашу семью чудо».

«И это никакой не героизм — все так жили»

«Послевоенная жизнь в Ленинграде, в одной маленькой комнате в коммунальной квартире, печное отопление, холодная вода…

Начиная с семи лет моей обязанностью было топить две печки в доме: я должен спуститься вниз в лютый (до минус 30 с лишним градусов!) мороз, открыть висячий замок, который почему–то плохо открывался, положить две веревочки, а на них — поленья.

Если поленьев не было, наколоть их — в семь лет! Потом перевязать, взвалить на спину и подняться в старинном петербургском доме с высокими потолками на пятый этаж (это как сейчас на девятый).

И больше всего я боялся, что веревочки развяжутся, — пару раз так и было, поленья рассыпались по всей лестнице. И вот я все это собирал, приходил домой, топил печку. Пищу готовили на дровах. Ни парового отопления, ни горячей воды. И это никакой не героизм — все так жили…

Так вот, разве эти тяжелые условия помешали нашему развитию? Понизили уровень нашего интеллекта? Повлияли на уровень образования и культуры в стране? Совсем нет!

Выдающие советские ученые, замечательные писатели — все прошли через трудный образ жизни. А войны? А ленинградская блокада?

Это, конечно, не значит, что необходимо жить так же плохо, чтобы чего–то в жизни достигнуть, но что же было? Дети росли мужественными, сильными, самостоятельными.

Попробуй покапризничай, когда пять человек в одной 19–метровой комнате! Не получится!»

«Я шел в школу как на Голгофу»

Школьные годы Патриарха пришлись на время массированного наступления власти на Церковь. В постановлении ЦК КПСС от 7 июля 1954 г. «О крупных недостатках в научно–атеистической пропаганде и мерах ее улучшения» предлагалось «преподавание предметов (история, литература, естествознание, физика, химия и т. д.) насытить атеистическим содержанием», а в развивающем эту тему постановлении идеологической комиссии при ЦК КПСС предписывалось «усилить антирелигиозную направленность школьных программ».

Школьные учебники активно перерабатывались в этом направлении. В таких условиях ребенку из верующей семьи нужно было проявлять особую стойкость, чтобы не поддаться давлению со стороны учителей, одноклассников и дирекции.

Отказ от вступления в пионерскую и в комсомольскую организации делал Володю Гундяева, как и других верующих детей, изгоем в советской школе. И в этой области у Гундяевых уже имелся свой нелегкий семейный опыт.

19 мая 1929 г. газета «Безбожник» опубликовала статью «Дети машиниста Гундяева». Безымянный рабкор писал: «В школе они ведут себя вызывающе. Рассказывают другим о жизни святых. Убегают с уроков обществоведения…» — и ставил вопрос ребром: «Нужно задуматься над тем, стоит ли учить таких в советской школе».

Спустя 30 лет история повторилась и в новом поколении семьи Гундяевых.

«Мне пришлось пострадать за свои убеждения в школьные годы, но при этом я был одним из лучших учеников в классе. Поэтому впервые обо мне газеты написали не в девяностые годы, а еще в шестидесятые. Дескать, какой позор и куда смотрит школа, когда есть в Ленинграде такой мальчик, учится на «пятерки», а верит в Бога. Это было трудное для меня время, я шел в школу, как на Голгофу. Меня часто вызывали на педсоветы, прорабатывали на собраниях, но я не уклонялся от дискуссий с преподавателями и однокашниками и, думаю, выглядел убедительнее. Не потому что был таким уж непобедимым полемистом, а потому, что в советское время учителя к таким диспутам были не готовы, а я старался быть готовым защитить свою веру".

Школьные годы закалили характер Патриарха. В эти же годы, и не в последнюю очередь благодаря подготовке к вынужденным школьным диспутам, были заложены основы его образования: домашняя религиозная библиотека (более 3 тысяч томов, в т.ч. практически недоступные в то время труды Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, о. Сергия Булгакова) стала базой для самообучения.

«И чтобы с этими сомнениями справиться, я стал читать»

«Я стал верующим человеком от самого своего рождения, потому что родился в такой семье, но где–то в четырнадцать–пятнадцать лет стал очень увлекаться точными науками, тем более что они мне легко давались; много читал популярной научной литературы, а в то время эта литература была очень идеологически ориентирована в сторону атеизма.

Конечно, у меня стали возникать сомнения. И вот для того, чтобы с этими сомнениями справиться, ответить на многие вопросы, я стал читать. К счастью, у отца была прекрасная библиотека с замечательными книгами, которые для нашего народа стали доступны только в нынешнее время. Это мне помогло переоценивать и переосмыслять очень многое из того, чему я был научен от родителей, и научило меня некоей богословской рефлексии, которой я живу до сих пор.

Богословская рефлексия — это способность реагировать на окружающий мир не с точки зрения эмоций и чувств, а с точки зрения своих убеждений. Способность подвергать информацию, которая на тебя обращена и которая тебя поглощает, критическому анализу, в основе которого — твои собственные убеждения».

Определяющая встреча

После 8–го класса будущий Патриарх, не желая материально обременять родителей, ушел из дома и поступил на работу в Ленинградскую комплексную геологическую экспедицию Северо–Западного геологического управления, трудился там в 1962—1965 гг., одновременно обучаясь в вечерней школе, где отдавал предпочтение точным наукам, преимущественно физике и химии.

Владимир планировал по окончании школы поступить на физический факультет Ленинградского университета и, уже получив высшее светское образование, посвятить себя священнослужению.

Однако старший брат Николай, к тому времени учившийся в Ленинградской духовной семинарии, организовал его встречу с Ленинградским митрополитом Никодимом (Ротовым). Эта встреча стала определяющей в судьбе будущего Патриарха. Святейший Патриарх впоследствии вспоминал об этом так:

«Выслушав меня, он сказал: "Знаешь, Володя, ученых в нашей стране очень много, если их поставить друг за другом, то цепочка дотянется до Москвы, а вот священников мало. Кроме того, неизвестно, удастся ли нам принять тебя в семинарию после института. Так что поступай–ка ты сразу в семинарию"».

Выбор был сделан, и в 1965 году 18–летний Владимир Гундяев поступил в Ленинградскую духовную семинарию.

«Семинарию и академию готовили к закрытию»

В начале 60–х гг. Ленинградские духовные школы находились на грани закрытия, власти усиливали давление на Церковь, требуя сократить количество духовных учебных заведений, ограничить число учащихся, вмешивались в набор студентов, не допуская к поступлению лиц с высшим светским образованием, из интеллигентных семей, развитых и подготовленных.

Одной из первых пострадала Ленинградская духовная семинария. Патриарх вспоминал:

«Семинарию и академию готовили к закрытию. Осуществлялся довольно жесткий отбор студентов. Делалось это при активном вмешательстве властей. И начиная с 1960 г. в семинарию брали очень мало слушателей. Причем принимали людей очень низкого интеллектуального уровня, и чаще всего душевнобольных.

А те, кто уже учился в академии и заканчивал ее, это были молодые, здоровые, симпатичные, достаточно развитые люди. И эта граница воспринималась мною видимым образом.

Входишь, бывало, на трапезу, за столами "гудят" полные академические курсы: четвертый, третий, второй. Первый — уже поменьше. А за семинарскими столами — мрак и уныние».

Начало служения

Уже в начале 1966 г. митрополит Никодим назначил Владимира личным секретарем. Сформировав мнение о выдающихся способностях студента Гундяева, митрополит поставил условие — ускоренное овладение знаниями: Владимир за один год должен был пройти материал и сдать экзамены за 2 курса.

С этого времени началось церковное служение Владимира Гундяева, насыщенное непрестанным трудом и постоянно возрастающим перечнем обязанностей.

И примером для него был 36–летний митрополит Никодим, который наряду с руководством одной из крупнейших русских епархий одновременно возглавлял Отдел внешних церковных сношений Русской Церкви (ОВЦС), фактически ставший в те годы центром принятия решений по внутренней и внешней политике Церкви.

Именно митрополит Никодим сумел доказать властям, что активное участие Церкви в международной миротворческой деятельности в условиях «холодной войны» и идеологического противостояния СССР и стран Запада требует и изменений во внутренней государственной политике в отношении Церкви, смягчения политики руководства страны в отношении всемирно известных церковных центров (прежде всего монастырей).

Митрополит Никодим настаивал на том, что власть не должна препятствовать формированию нового поколения епископов, богословски образованных и энергичных, способных достойно представлять Церковь на международном уровне.

«Другого пути нет, нас мало»

Работа с митрополитом Никодимом коренным образом поменяла планы Владимира на будущее.

«Я, поступив в семинарию, не думал о монашестве… — вспоминал впоследствии Патриарх. — Моей целью было окончить семинарию и академию, получить богословское образование. Я мечтал быть богословом и, может быть, совмещать это с приходским служением.

Но когда я был назначен на пост секретаря митрополита Никодима, то стали возникать мысли о монашестве. Во–первых, потому, что владыка подчеркивал важность монашеского служения для современной жизни Церкви.

А во–вторых, образ жизни: мне необходимо было отдавать себя служению в гораздо большей степени, чем при обычной семейной жизни.

Я невольно стал задавать себе вопросы о том, как же сложится моя судьба дальше. Митрополит говорил, что работать надо так и еще больше. Что другого пути нет, нас мало».

В 1969 г. 22–летний Владимир Гундяев подал прошение о пострижении в монашество.

К этому времени он, пройдя 8–летний цикл обучения за 4 года, уже заканчивал учебу в духовной академии.

3 апреля 1969 года митрополит Никодим постриг Владимира в монашество с именем в честь равноапостольного Кирилла, просветителя славян.

7 апреля, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, он был рукоположен митрополитом Никодимом во диакона, 1 июня того же года — во иерея.

Одновременно с прохождением священнической практики иеромонах Кирилл сдавал экстерном экзамены за последний курс академии, получив по всем предметам оценку «отлично».

Глава 4. От первого лица: «Смоленщина — это особая земля»

«Я понял, что совсем не случайно Господь привел меня в город Смоленск!»

«В свое время, будучи человеком, достаточно авторитетным в московских и петербургских кругах, я в одночасье был отправлен в Смоленск — как человек, вызывавший сомнения у тогдашней власти.

Власть была не готова к тому, чтобы я продолжал свое служение в Петербурге, в Москве или за рубежом, и мне был дан Смоленский удел, в то время — беднейшая епархия Русской Православной Церкви.

Но когда я взошел под своды смоленского собора — об этом я уже неоднократно говорил, потому что это одно из самых сильных воспоминаний в моей жизни, — какую силу Божественной благодати я почувствовал!

А потом, приложившись к чудотворному образу [икона Смоленской Божией Матери «Одигитрия» — ред.], я понял, что совсем не случайно Господь привел меня в город Смоленск, отлучив от столичного и иностранного делания.

Там, в смоленской глубинке, где к приходам, которые я посещал как правящий архиерей, порой нужно было двигаться по колено в грязи, в резиновых сапогах, — я и почувствовал глубину нашей веры, силу веры простого русского народа. Это был колоссальный опыт, который во многом помог мне справляться с искушениями, поневоле возникающими на Патриаршей кафедре».

«Кого–то это могло бы привести в отчаяние»

«Смоленская епархия к моменту моего появления здесь переживала трудные времена. Многие храмы были закрыты или разрушены, церковная жизнь едва теплилась.

Кого–то это могло бы привести в отчаяние. Но не зря покровительницей смоленской земли является «Одигитрия» — чудотворная «Путеводительница».

Прибыв на новое место служения в Смоленск, я первым делом молитвенно испросил ее покровительства и помощи в предстоящих трудах. Ибо воспринимал свое назначение в Смоленск не просто как новый этап своей жизни, но как порученное мне Богом ответственное служение по возрождению веры в самой глубине моего Отечества».

«Двадцать пять лет — это время смены поколений»

«С особым духовным трепетом я вошел на территорию нашего Смоленского кремля и под своды сего святого храма, где в течение 25 лет я совершал Божественную службу. Когда человек находится на одном и том же месте в течение столь продолжительного времени, он может многое видеть и многое фиксировать своим сознанием. Двадцать пять лет, как говорят социологи, — это время смены поколений.

Так оно и произошло. Когда в далеком 1985 году я впервые ступил под сень Успенского собора, меня окружили люди — их было тогда совсем немного, в основном пожилые женщины. И сердце больно сжималось — величественный собор и небольшая горстка людей...

 Все это создавало тяжелое внутреннее состояние: с одной стороны, взирая на эти дивные стены, я видел, сознавал, чувствовал духовное величие нашего народа, его могучую историю; с другой стороны, взирая на малое стадо, невозможно было без слез соотнести величие страны и Церкви с тем, что предстояло моему взору.

Прошли 25 лет, и мы с вами молимся в переполненном соборе вместе с государственным руководством области и города; много детей, молодежи, людей среднего возраста. Сегодня эти обновленные стены вмещают в себя обновленную паству».

«Смоленщина не блещет внешним богатством, но у нее мощная корневая система»

«Смоленщина не блещет внешним богатством, но у нее мощная, как я уже сказал, корневая система. Недаром народ смоленский всегда был способен встать на пути врага, защитить свою родину, жизнь свою отдать за ближних.

Такие подвиги не рождаются на пустом месте. И дай Бог, чтобы сегодня, в непростое время для страны нашей, да и для всего мира, на нашей Смоленской земле рождались и воспитывались люди сильные духом, любящие Бога и любящие Отечество свое, готовые созидать крепкие семьи, готовые хорошо трудиться для того, чтобы к лучшему менялся мир».

«Это был непростой, но очень полезный для меня опыт»

«За 25 лет моего пребывания в Смоленске мне приходилось работать с разными светскими людьми: с первыми секретарями обкома, с председателями облисполкома, с губернаторами постперестроечного времени.

Это был непростой, но очень полезный для меня опыт работы: что–то удавалось сделать, а чего–то не удавалось, к каким–то моим просьбам и предложениям люди открывались, а к каким–то оставались невосприимчивы. Но я благодарю Господа за этот опыт работы, который очень помог мне сформировать реалистическое отношение к окружающей жизни».

«И не случайно эта благодать дана народу, живущему в этом граде и на всей Смоленской земле»

«Трудно, может быть, найти другое такое место на земле, как Смоленск, через который проходило столько войн, причем войн не локальных, а масштабных и мировых, в которых участвовало большое количество людей. Началось это в глубокой древности. Мы знаем, что город Смоленск сумел отразить нашествие авангарда Батыя. Тогда мужество проявил святой мученик Меркурий, который был умерщвлен, но не в бою, а когда, устав после боя, он заснул и был умерщвлен проходившим мимо противником. Но ему удалось мобилизовать смолян и отразить это нашествие.

Мы знаем, что и в последующие годы близ Смоленска или в самом Смоленске решались судьбы Оте­чества. Достаточно вспомнить Смутное время, когда город Смоленск удерживал оборону в то время, когда уже большая часть европейской Руси была под иноземными захватчиками. Когда в Москву уже вошли поляки, когда умерщвлен был Патриарх Ермоген, город Смоленск сражался. И только предательство одного из жителей привело к тому, что, в конце концов, враг вошел в стены и разрушил наш город. Но этот героизм Смоленска был очень важен тогда для подержания духа всей Руси, всей России.

Нельзя не вспомнить и 1812 год. Ведь именно здесь, у стен Смоленска, в Красном, объединились две армии — одна под водительством Барклая–де–Толли, вторая — под водительством Багратиона. Здесь дано было первое мощное сражение Наполеону. И хотя силы были неравными, и нам нужно было отступить, битва под Смоленском внесла свой вклад в разгром противника. А когда погнали Наполеона, то именно здесь, на Смоленщине, Денис Давыдов со своими гусарами и с партизанами разбивал насмерть арьергарды противника.

Мы все это храним в своей памяти, так же как храним и годы Великой Отечественной войны. Смоленск принял удар во много раз превосходящей силы врага. Он не мог в 1941 году сдержать натиск на Москву, но Смоленск и Смоленщина были местом партизанской борьбы. Мы знаем, какое огромное значение наш город сыграл в Великой Отечественной войне, как знаем, что именно здесь, на Смоленской земле, произошла, может быть, самая страшная трагедия Великой Отечественной войны, о которой много не говорили. Здесь Богородицкое поле, здесь место массовой гибели наших солдат и мирного населения. Здесь Соловьева переправа, под которой воды Днепра смешались с кровью. Здесь величайший подвиг и величайшая трагедия, которая, тем не менее, внесла и свой вклад в последующую победу.

Нельзя не вспомнить и послевоенные годы, разруху и голод, как люди жили в крепостных стенах, в сараях и землянках. Я застал то поколение смолян, которые делились со мной этими воспоминаниями. И ведь отстроили город, возродили жизнь на Смоленской земле. Мы с благодарностью вспоминаем тех, кто мирным трудом воссоздал жизнь на Смоленщине.

Непростыми были и 1990–е годы. Я помню, как на этой площади, на которой вы стоите, мы, собирая продукты и одежду, где только могли, хранили их в этом Богоявленском соборе и раздавали нуждающимся смолянам, а их были тысячи. Но и то тяжелое время позади. Сегодня страна наша набирает сил, и сегодня Смоленск явил совершенно иное лицо обновленного города — красивого, уютного, такого милого вашим сердцам и моему сердцу.

Мы не можем сегодня не вспомнить и об особо духоносных личностях и духовно важных событиях в истории Смоленска. Я уже сказал о подвиге мученика Меркурия. Но как не сказать об интеллектуальном, духовном, научном подвиге святого преподобного Авраамия Смоленского, монастырь которого также возрождается сегодня в городе нашем, того самого Авраамия, который был интеллектуальным светочем средневековой Руси. Вокруг него была целая школа, у него были ученики, и знание, образованность, духовная проницательность и опыт преподобного Авраамия распространялись из Смоленска по всей Руси.

А еще ранее, во времена великой славы Смоленска, в домонгольский период, когда здесь княжили выдающиеся представители княжеского рода Рюриковичей — Владимир Мономах, князь Ростислав — здесь строились дворцы и великолепные храмы XII века, которые чудом сохранились и до сих пор украшают город и лицо всей нашей страны.

В то славное время, когда Смоленск был столицей великого водного пути из варяг в греки, здесь тщанием князя Владимира Мономаха появился чудотворный образ Пресвятой Богородицы «Одигитрия».

Он появился здесь неслучайно. Невдалеке к северу от Смоленска, как вы знаете, реки Балтийского и Черноморского бассейнов не смыкаются. Здесь были волоки, здесь люди тащили суда по земле. Это был самый трудный этап великого цивилизационного пути с севера на юг через Русь.

И именно здесь появился образ Богоматери «Одигитрия», чтобы люди могли помолиться, подплывая к Смоленску и к его волокам, и возблагодарить Царицу Небесную, когда этот тяжелый участок пути был позади.

Здесь, совсем рядом с нами, на Смядыни — место убиения святого Глеба, первого русского святого страстотерпца. Это был духовный подвиг человека, который, имея власть и даже возможность претендовать на великокняжеский престол, отказался от всего в пользу своего старшего брата, который и погубил его. Святой Глеб стал образом русской святости, мужества, правды, веры и братской любви.

Мы знаем, что образ Царицы Небесной «Одигитрия» сохранял город Смоленск. Чудом остался невредимым Смоленский кафедральный собор, когда вошел сюда Наполеон. Все церкви были закрыты и изничтожены. Этот Богоявленский собор был ограблен, разрушен иконостас, и там солдаты устроили место своего пребывания, заводя в храм лошадей, издеваясь над нашими святынями и разрушая наши духовные и материальные ценности.

Но ведь Успенский собор, находящийся в 20 метрах от этого собора, не был тронут. Никто к нему не прикоснулся именно потому, что он был вместилищем великой общенациональной святыни — иконы Божией Матери «Одигитрия», той, перед которой молились в древности люди, пересекая Русь с севера на юг и с юга на север.

Нам иногда говорят: «А докажите, что Бог есть. Почему Бог не совершает чудес? Почему Он в моей жизни не совершает чудес? Почему Он не дает то, чего я хочу?» Бог всем дает от Своей отеческой любви только при одном условии: если мы храним веру и если мы, опираясь на эту веру, обращаемся к Нему с молитвой и строим на основе этой веры нашу жизнь.

Наши благочестивые предки и в 1812 году, и в годы немецкой оккупации горячо молились Богу. Тогда не было неверующих людей, тогда не было клеветников на Церковь. Тогда маршал Жуков, освободив город Смоленск, пришел и стоял на молебне в нашем Успенском соборе пред иконой «Одигитрия». Тогда ушла в сторону идеология, тогда никто не мог посметь сказать «Бога нет», потому что Бог был рядом с теми, кто поднимался в атаку, кто защищал наше Отечество и город Смоленск.

Каждый человек, который приходит в этот великий собор, один из величайших храмов Святой Руси, сердцем чувствует присутствие Божией благодати. И не случайно эта благодать дана здесь, на этих Смоленских холмах, народу, живущему в этом граде и на всей Смоленской земле. Потому что скорбной была наша история, бедной является наша земля. Здесь у нас нет ни нефти, ни газа, ни драгоценных металлов. Здесь у нас есть дивный русский пейзаж, есть красота наших полей и березовых рощ, есть милые сердцу очертания города Смоленска. За нами великая история, и мы должны быть достойны прошлого, чтобы созидать будущее».

«Вы — наследники великих поколений: освободителей и хранителей святой Руси»

«Смоленская земля — особая: земля, политая кровью, земля, отстоявшая саму себя, с опорой на веру православную, земля героическая. Я радуюсь тому, что многие начинания сегодня развиваются с большим успехом, и хотел бы всем вам от всего сердца пожелать не останавливаться на достигнутом.

Без духовной основы нет народа. Смоляне, как никто другой, это хорошо понимают. До сих пор сохранилась величественная крепостная стена. Зная, какой силой духа обладали смоляне, защищая в далеком XVII веке свой православный дом, зная, каким героизмом, какой несмываемой ветрами и водами исторического процесса, силой духа и славой были увенчаны те дни, и XX век явил также образцы силы духа смолян, непобедимость нашего народа.

Я прошу вас никогда не забывать о той великой ответственности, которую вы, как народ смоленской земли, несете именно потому, что вы — наследники великих поколений: борцов, освободителей и хранителей святой Руси».

Ваше Святейшество, в день Вашего юбилея примите наши сердечные поздравления и пожелания здравия, а также помощи Божией в ваших трудах. Многая и благая Вам лета! 

Краткая биография

Святейший Патриарх Кирилл (в миру Владимир Михайлович Гундяев) родился 20 ноября 1946 года в г. Ленинграде.

По окончании 8–го класса средней школы В. Гундяев поступил на работу в Ленинградскую комплексную геологическую экспедицию Северо–Западного Геологического Управления, где и проработал с 1962 по 1965 год в качестве техника–картографа, совмещая работу с обучением в средней школе.

После окончания средней школы в 1965 году поступил в Ленинградскую духовную семинарию, а затем в Ленинградскую духовную академию, которую закончил с отличием в 1970 году со степенью кандидата богословия.

3 апреля 1969 года митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом (Ротовым) был пострижен в монашество с наречением имени Кирилл. 7 апреля им же рукоположен во иеродиакона, 1 июня того же года — во иеромонаха.

С 1970 по 1971 гг. — преподаватель догматического богословия и помощник инспектора ЛДАиС; одновременно — личный секретарь митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима и классный наставник 1–го класса Семинарии.

12 сентября 1971 года возведен в сан архимандрита.

С 1971 по 1974 гг. — представитель Московского Патриархата при Всемирном Совете Церквей в Женеве.

С 26 декабря 1974 г. по 26 декабря 1984 г. — ректор ЛДАиС.

14 марта 1976 г. хиротонисан во епископа Выборгского. 2 сентября 1977 г. возведен в сан архиепископа.

С 26 декабря 1984 года — архиепископ Смоленский и Вяземский.

С 1986 года — управляющий приходами в Калининградской области.

С 1988 года — архиепископ Смоленский и Калининградский.

С 13 ноября 1989 г. по 2009 г. — председатель Отдела внешних церковных связей, постоянный член Священного Синода.

25 февраля 1991 г. возведен в сан митрополита.

С 6 декабря 2008 года — местоблюститель Патриаршего престола.

27 января 2009 года Поместным Собором Русской Православной Церкви избран Патриархом Московским и всея Руси.

1 февраля 2009 года состоялась интронизация Святейшего Патриарха Кирилла.

Благодарим за помощь в подготовке материала Отдел Смоленской епархии по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ

При подготовке публикации были использованы материалы:

• архива официального сайта Московского Патриархата http://www.patriarchia.ru,
• архива официального сайта Смоленской митрополии http://smoleparh.ru/,
• архивы сайта https://foma.ru/
• РНЛ https://ruskline.ru/