«Об одном прошу — не допустите больше войны»

Несколько недель погода в Смоленске, словно капризная школьница, преподносила горожанам «сюрпризы» — то холодный ветер, то град и проливной дождь. Но сегодня, 9 мая, на улицах по–весеннему тепло и солнечно. Путь на набережную решаю не сокращать — хочу успеть пройтись под приветливыми лучами.

По безлюдной Большой Советской идти не хочется — весь народ сегодня (насколько это возможно в условиях пандемии) стремится на площадь Ленина. Пока наблюдаю за суетливыми горожанами, буквально врезаюсь в семейную пару с дочкой. Девочке от трёх до пяти, в руках у неё гвоздика, на груди — георгиевская ленточка.

— Пап, пошли вот к этому дедушке!

Навстречу семье идёт пожилая чета — вероятно, супруги. Тронутые проседью волосы женщина кокетливо поправляет за берет, мужчина опирается на трость, но держит осанку. За воротом шерстяного пальто что–то поблёскивает.

— Пап, смотри — медали!..

Малышка замирает и охает, пожилой мужчина улыбается и похлопывает по ладошке девочку, которая протянула ему цветы. Супруга поддерживает ветерана, на её глазах слёзы. Отец девочки жмёт руку, извиняется за назойливость дочери.

— Ничего, это важно, чтобы дети знали историю. Это важно. Об одном прошу — не допустите войны, — отвечает пожилой мужчина.

Вместе с супругой он удаляется. Малышка зарделась от похвалы и всё ещё стоит, глядя вслед уходящей пары. Я тоже.

— Всё, пойдём, умница. Сейчас сахарную вату тебе купим, — одёргивает её отец.

Засмотрелась и я. Слова отца девочки вернули меня из минутного ступора. Мысленно прощаюсь со своей внезапной компанией и бегу по пешеходному переходу к Блонье — мне в спину «прилетает» заливистый смех девчушки. Хороший день.

На Конёнкова сегодня странно терпко пахнет ладаном. Странное чувство. На Козлова запах усиливается, а я (дурацкие кроссовки!) натираю ногу. Бегу до лавочки внизу сельхозакадемии, падаю и в суете клею пластырь. Отдышавшись, замечаю рядом с собой мужчину, ничего не придумываю лучше вопроса:

— Ладаном пахнет, чувствуете?

— Да. Хороший день, — протягивает собеседник и запрокидывает руки за голову.

Бегу на набережную. Там первый герой. Точнее, героиня — Вера Московкина.

Веру Ивановну замечаю не сразу. Скромная, жизнерадостная женщина общается с сотрудницами администрации, которые вручили ей памятный подарок. Их она знает в лицо, они часто её навещают. При первом взгляде на неё сложно поверить, какая тяжёлая судьба лежит на плечах.

Её юность пришлась на самые трудные для Смоленска годы оккупации в 41–43 годах. За несколько дней до освобождения города её вместе с мамой угнали в плен фашисты. На родину она вернулась уже после войны и в числе других смолян поднимала Смоленск из руин.

Сейчас Вера Московкина — председатель общественной организации бывших малолетних узников фашистских концлагерей в Ленинском районе Смоленска. Эту миссию Вере Ивановне доверяют на протяжении долгих лет — своей энергичностью и верой в жизнь героиня войны заряжает каждого, кто оказывается рядом. Всю свою жизнь она делила со смолянами, сегодня же они приготовили свой ответ.

Последние приготовления: микрофоны подключены, ведущие поправляют форму и проверяют текст. У Веры Ивановны место в самой близи импровизированной сцены — сегодня все взгляды устремлены на неё, главного зрителя. Что она скажет? Понравится ли ей? Пока героиня скромно молчит и осматривает участников концерта. Пристально, даже сурово.

Звучат первые аккорды «Трёх танкистов» — Вера Ивановна поёт вместе с ансамблем. Слова песни известны каждому, кто здесь стоит. Но только для неё они имеют особое значение.

Историю героини рассказывают ведущие, слушатели тянутся в карманы курток за платками. Сама Вера Московкина стойко молчит, сжав губы. На глазах — ни слезинки.

Концерт подходит к концу. Вера Ивановна берёт микрофон для ответного слова.

— Я прочитаю стихотворение, называется «Непокорённые»…

— …Мы выжили, весной и солнцем озарённые. Мы будем жить непокорённые. Пусть остаётся нам уж мало. Непокорённые. Так нас Россия воспитала….

Снова зашуршали куртки. Солнце сегодня стало отличным поводом для солнцезащитных очков — можно спрятать глаза. Вера Ивановна всё так же стойко сжимает губы. Ни слезинки.

***

На другой адрес я приезжаю раньше остальных — осматриваюсь. Следующий герой живёт в тихом районе на улице Николаева. Ровненькие пятиэтажки утопают в цветущей зелени, у нескольких подъездов пакетами укрыты саженцы — скоро сезон, а значит, двор украсят цветы.

— Вы откуда? — размышления прерывают те самые сотрудницы администрации.

— «О чём говорит Смоленск».

— Мы хотели сейчас до приезда остальных поздравить Фёдора Ивановича.

Вместе поднимаемся к нашему герою на этаж, дверь в квартиру открыта. Нас встречает член его семьи, вероятно, сын. Сотрудницы администрации следят за состоянием здоровья ветерана, это становится ясно из их диалога. Оказывается, что обычно Фёдор Иванович смотрит за концертом из окна своей квартиры, не спускается.

Сейчас у ветерана журналисты местного телеканала. Надеюсь, мне удастся с ним увидеться до начала концерта. В коридоре продолжается диалог, в ходе которого решаем вручить цветы и подарок родственнику героя войны — внизу уже заканчивают подготовку к концерту. Боюсь, встреча с Фёдором Ивановичем откладывается.

Фёдор Иванович Русаков — человек удивительной судьбы. Он прошёл войну, в возрасте 20–ти лет входил в партизанский отряд Попова, затем участвовал в боях за Восточную Пруссию, Висло–Одерской операции… Вернулся живым и так же, как и Вера Ивановна, посвятил свою жизнь родной Смоленщине. Именно благодаря стараниям Фёдора Ивановича на месте сожжённой фашистами деревни Гуторово воздвигли памятный монумент.

В апреле ему исполнилось сто лет.

В голове не укладывается, что в одном пролёте от меня — настоящая история! Но вряд ли сегодня я увижу героя. Запрокидываю голову в ожидании его появления в окне. Неожиданно для меня (да и для всех) статная фигура появляется в дверном проёме. Опираясь на трость, он выходит из подъезда.

Форму венчают многочисленные знаки отличия, медали и ордена. Взгляд пронзительный, рука твёрдо держит трость, осанка ровная, по линейке.

Минуту он осматривает всех пришедших, затем шёпотом произносит «спасибо» и садится на стул. Сын заботливо набрасывает на его плечи теплую куртку. Концерт можно начинать.

У подъезда выстраивается вереница школьников — губы ветерана дрожат, но он держится. Как и тогда держался: чтобы сегодня в тихий весенний день вместо взрывов слышать песни и смех, держать за руку близких и без опаски ходить под родным небом.

Фёдор Иванович берёт в руки микрофон. Все замерли, некоторые снова потянулись в карман.

— Знаете, если бы не мои коленочки, сам бы станцевал с вами «Цыганку»! — шутит ветеран.

Пауза.

— Не дай Бог, чтобы когда–нибудь разразится война. Это будет конец человечеству, — задумчиво прерывает молчание Русаков.

Пока убирают инструменты, участники фотографируются, жильцы близлежащих домов закрывают окна и уходят с балконов. Фёдор Иванович собирается, но его останавливает молодой офицер с дочкой. Долго благодарит и жмёт руку ветерана, на прощание просит сделать совместное фото, снова благодарит. За себя, за семью, за всех смолян.

За ещё один тихий и такой хороший день.