Сергей Неверов: «Нашими «режиссерами» были голод и отчаяние. Нам семьи нечем было кормить»

О праймериз, конкуренции и «зрелищах»

— Сергей Иванович, скажу прямо: то, что я наблюдала на проектной сессии, собравшей всех участников праймериз (по вашему округу), было больше похоже на «сбор наказов» кандидату Неверову на следующий срок в Госдуме. Если же вспомнить партийное голосование 2011–го года (самое первое), 2013–го, 2016–го, там была конкуренция, желание заявившихся победить, была видна борьба участников за голоса. Нынче же я увидела скорее слаженную работу единой команды, которая говорила о наболевшем и искала пути решения, вырабатывала ЕДИНЫЙ РАБОТАЮЩИЙ ПЛАН ДЕЙСТВИЙ, который будет полезен региону. Такое впечатление. Я не скажу, что это хуже тех моделей, которые мы наблюдали ранее (наверняка даже полезнее), но где же «зрелища»? Где «борьба»? Где страсти?

— «Страсти», кстати, никуда не делись, и вы видели, что это было неравнодушное обсуждение тем, которые действительно всех нас волнуют. Да, действительно нынешнее предварительное голосование имеет свои особенности. Возможно, кажется, что нет определенной «динамики», которая была в 2013–м, в 2016–м годах. Тому есть объективные причины. Во–первых, из–за пандемии мы вынуждены проводить праймериз в режиме онлайн. И, конечно же, исключены какие–либо массовые мероприятия и всё то, что вы называете «зрелищами» — посещение кандидатами максимального количества территорий, встречи с людьми, выступления, призывы прийти на избирательные участки и проголосовать. Онлайн голосование ставит задачу перед каждым участником праймериз и партией оповестить максимальное количество людей через социальные сети, призвать их зарегистрироваться через госуслуги на сайте предварительного голосования и проголосовать с 24 по 30 мая на сайте. Конечно, это не так зрелищно.

— Но люди уже привыкли ходить на праймериз на избирательные участки и голосовать за «своего» кандидата, «как на выборах». Из этих людей, кстати, и формировался «ядерный электорат»…

— На один день — 30 мая — мы откроем еще и избирательные участки. Но их будет открыто всего 20% от тех, которые будут работать на выборах. Эта норма установлена исходя из требований Роспотребнадзора.

— Думаю, есть еще одна причина, которую вы не называете по понятным причинам — это отсутствие реальной конкуренции ввиду изначально очевидного фаворита предвыборной гонки. На 175-м округе это объективно так. Да и на 176–м ровно такая же картина была буквально до последних деньков — до того момента, пока Ольга Окунева не сняла свою кандидатуру. Сергей Иванович, а что касается самой избирательной кампании, по вашей оценке, будут нынешние выборы конкурентными или все пройдет тихо, «почти незаметно»?

— Конкуренция на выборах в Государственную Думу есть всегда. А то, что в Смоленской области будет высокая конкуренция, у меня никаких сомнений нет. Вспомните, какая борьба развернулась за мандаты в Смоленский городской Совет в прошлом году! Могу сказать, что мы («Единая Россия») взяли 19 мест из 20 за счет очень активной работы наших одномандатников на округах. Я весь свой отпуск провел в Смоленске, я с ними (почти со всеми) ездил, видел, как они работают, и могу сказать, что объективно там со стороны конкурентов не было ничего похожего. Были какие–то попытки дискредитировать наших кандидатов, лили грязь (совершенно не заслуженно) на встречах, но наши ребята во дворах во время этих нападок вели себя очень достойно и делом показали избирателям, кто чего стоит. И сейчас мы должны реализовать собранные наказы и наши обещания.

«Эликсир бодрости» для правительства Мишустина

— Пользуясь случаем, передаю слова благодарности и «низкий поклон» за вашу инициативу, которая нашла отклик у президента. Речь — о подключении участков граждан к газу. Думаю, многие воскликнули «Наконец–то!», услышав, что Путин потребовал освободить россиян от платы за подведение газа к участку. Это действительно очень важно.

— Есть еще нюансы в этом вопросе. Пока правительство обозначило такую позицию: бесплатно газ будет подводиться только до участка. И никто не может ответить, сколько будет стоить подведение газа от участка до дома, а там от границы участка может быть и 10 метров, и больше. Поэтому мы настаиваем, чтобы бесплатно газ подводился не к участку, а к дому. Ведем дискуссию с правительством.

— С правительством Мишустина легче договариваться? Лучше они сейчас слышат и готовы принять к сведению «глас народа»? Вообще, насколько нынешнее правительство договороспособно?

— Преемственность сохранилась, но пандемия заставила это правительство работать по–другому. Если помните, 15 января состоялась отставка прежнего правительства, а в марте уже обрушилась пандемия. Поэтому новому кабмину пришлось начинать работать «с колес», причем, с такой динамикой принятия решений, которой раньше близко не было. Если раньше вопрос мог обсуждаться в течение двух–трех месяцев, сейчас решение принимается в течение двух дней. Пандемия просто не оставила правительству другого режима работы. А в плане договороспособности — не стоит забывать об изменениях в Конституции. Премьер–министра, вице–премьера и министров сейчас утверждает Государственная Дума. Раньше президент вносил на рассмотрение депутатов только кандидатуру премьера, Дума принимала его кандидатуру (если принимала), а затем он формировал правительство. Сейчас каждый министр проходит утверждение через Думу. А это — консультации во всех фракциях, и каждый депутат хочет задать вопрос, каждый хочет спросить про свой регион (а у нас 336 депутатов фракции), далее кандидат проходит через профильные комитеты, а потом еще и на палате — выступления от фракций, каждая фракция может задать еще по пять вопросов.

Как вы понимаете, претендент на министерский пост должен иметь высочайший уровень компетентности. И депутаты могут либо поддержать его кандидатуру, либо отклонить, а могут сказать, что готовы поддержать, если он в качестве министра сделает то–то и то–то. Вся эта процедура прохождения через Думу — вовсе не простая формальность. Поэтому и отношение, может быть, другое у правительства.

Ответ популистам

— Учитывая экономические последствия ковид–кризиса, сейчас для партии власти не лучшие времена с точки зрения получения электоральных симпатий. В глазах населения вы (партия) наравне с правительством несете ответственность за сложную экономическую ситуацию, да и пенсионная реформа, на которой так ловко спекулируют ваши оппоненты, еще не забылась и не простилась. Рейтинги ЕР колеблются от 29% до 31%. Но вы же не на такой результат рассчитываете. С чем пойдете к избирателю? Я не имею в виду сейчас депутата Сергея Неверова, которого смоляне прекрасно знают не только по фамилии, но и по его активной работе в регионе и добрым делам. Я сейчас о партии спрашиваю.

— Что касается пенсионной реформы, уверяю вас, даже наши оппоненты, которые спекулируют на этой теме, прекрасно понимают, что при таком соотношении количества трудоспособного населения и пенсионеров однозначно надо было идти на кардинальные меры, если мы хотим, чтобы пенсия выплачивалась. Мы пошли на этот шаг потому, что привыкли не на площади кричать, а принимать ответственные решения. Понятно же, что та система, которая была, привела бы к тому, что через 10 лет пенсии было бы вообще невозможно платить. И когда Миронов предлагал отложить пенсионную реформу до 2030 года, все прекрасно понимали, почему он это предлагает — потому что после 2030 года Миронов избираться уже не будет. Или вот совсем недавно Миронов выступил с очередным пакетом популистских предложений, согласно которым получалось, что каждая семья с одним ребенком может претендовать на ежемесячную бюджетную поддержку, если сложить все его предложения по выплатам, в размере порядка 60 тысяч, не работая при этом. Если посчитать такие семьи, получается четыре триллиона в месяц. Пятьдесят триллионов в год! А у нас весь бюджет 23 триллиона. На вопрос, откуда взять деньги на эти инициативы, последовал ответ: «Будем думать, как заработать». Такая вот «социальная инициатива» партии Миронова. Это лишь один, самый свежий пример. А сколько мы их слышим и еще услышим в ходе избирательной кампании… И когда безответственные политики делают столь же безответственные заявления, люди, к сожалению, зачастую «покупаются» на эти красивые предложения, за которыми абсолютно ничего реального не стоит. Но когда такие популисты приходят к власти, они находят тысячи причин, чтобы объяснить, почему обещанного чуда не случилось. До 1999–го года большинство в Думе было у коммунистов и их союзников (220 депутатов было). Минимальный размер оплаты труда был 83 рубля. Сегодня минимальный размер оплаты труда — безусловно, крайне низкий, но это уже 12792 рубля. И когда те же коммунисты сегодня говорят: вот когда мы придем к власти и сделаем то–то и то–то, сразу хочется спросить: а что ж вы не сделали, когда были у власти, когда вас было большинство в Думе?

Оппозиция занимает очень удобную позицию для популистских заявлений, потому что они не несут ответственности за свои заявления. Что мы можем этому противопоставить? Только дела. Есть национальные проекты. Можно сколько угодно о них рассказывать, о том, как всё будет хорошо, но людям не надо «светлое завтра», им надо сегодня. Люди поймут, что эти проекты реально и эффективно работают, только когда увидят свой отремонтированный двор, когда увидят отремонтированный межквартальный проезд, когда смогут устроить своего ребенка в ясли, в детский сад или отдать учиться в новую или отремонтированную школу, когда у них есть постоянное место работы и так далее. И сегодня правительство расписывает все детально: что в этом году на такой–то улице в таком–то городе будет сделано. И  вот с этой подробной программой действий наши депутаты и пойдут на выборы. Без популизма, но с ответственностью.

«Надо срочно исправлять!» О регионах «второго сорта»

— Сергей Иванович, еще одну тему хочу поднять, очень важную для Смоленской области. Речь идет о выравнивании коэффициента бюджетной обеспеченности для всех регионов. С 2003 года эта тема социальной справедливости то возникает, то опять куда–то уходит, и Смоленщина (далеко не единственная) по–прежнему остается «регионом второго сорта».

— Действительно. На сегодняшний день разница бюджетной обеспеченности между регионами составляет семь (!) раз. Условно говоря, в одном регионе на жителя приходится 70 000 рублей, а в другом — 10 000 рублей. И вот эти очевидно несправедливые межбюджетные отношения мы должны выровнять. Есть определенный стандартный социальный набор (сюда входят и лечебные учреждения, и образовательные), и независимо от того, в каком регионе ты находишься, ты его должен получать. Мы сейчас эту диспропорцию должны ликвидировать. Московская область и Смоленская область — соседи, а разница в три раза! Это надо срочно исправлять. Смоляне, проживающие в Гагарине, едут работать в Можайск (врачи и педагоги), потому что там зарплата втрое выше, потому что это Московская область. Он сел на машину, час езды — и ты на работе. Только вот, кто будет лечить и учить смоленских детишек?.. Отсюда и острый кадровый голод. Не только в Смоленской области. Такая же картина в Твери, во Владимире, и так далее. Поэтому пока мы не обеспечим выравнивание бюджетных дотаций, эта проблема будет оставаться.

— Когда обеспечим? Когда уже?

— На самом деле, это процесс чрезвычайно сложно идет, и действительно мы уже «воюем» лет десять… Я считаю, что эта неправильная политика была выстроена бывшим министром финансов Кудриным…

— Она и остается!

— Пока не кардинально, не так, как хотелось бы, но она сейчас меняется. Мы за последние пять лет ее очень серьезно изменили. Смотрите, Кудрин говорил: банковская система должна жить, это главное, поэтому регионы должны брать кредиты у банков. К чему это привело, мы видели. Поэтому сейчас мы все банковские кредиты замещаем бюджетными. Не под 17% (банку), как это было, а под 0,1%. За счет этого миллиарды освобождаются! Поэтому не все так безнадежно, ситуация меняется.

О СозИдаНии, милосердии и «бессовестных чиновниках»

— Многие смоляне не понаслышке знают о работе фонда социальной поддержки «СозИдаНие» (некоторые его называют «фонд Неверова»). На самом деле, уникальная идея, объединившая проекты помощи одиноким смолянам, пожилым жителям отдаленных деревень, социальную адаптацию детей–сирот, реабилитацию инвалидов, восстановление воинских захоронений… Как родилась идея создания этого фонда?

— Идея лежала на поверхности. Все эти проекты — это наиболее часто встречающиеся проблемы, с которыми приходят ко мне на депутатский прием смоляне. И здесь «маленьких», «незначительных» проблем нет. Вот, приходит одинокая пенсионерка, она живет в доме с печным отоплением и просто не в состоянии заготовить машину дров на зиму — ни финансово, ни физически. У кого–то проблемы со здоровьем, кому–то пенсии не хватает на дорогостоящее лекарство… Каждая история уникальна и наполнена отчаянием и надеждой. Запуская «Поезд здоровья», мы знали, что он будет востребован, но не ожидали, что будет такой эффект, что он будет собирать столько людей. Когда за день туда приходит по 250–300 человек, это говорит о том, насколько велика потребность в нем была. И врачам приходится ведь вести прием до последнего пациента, хоть до ночи…

— На то, чтобы запустить «Поезд здоровья» (а там еще плюс зарплата врачей), на благоустройство памятных мест и мемориалов, на тот же проект «Тепло в дом», помощь социальным учреждениям и так далее, нужны деньги. Где вы их берете?

— Это личные контакты. С людьми, компаниями и структурами, которые обладают ресурсами. Каждый год Сергей Сергеевич [Шелудяков — ред.], который является директором фонда, обращается туда с письмами с просьбой о финансовой помощи, в фонд идут перечисления (кто сколько может), а в конце года мы предоставляем подробный отчет, куда эти средства были направлены.

— Жертвователи постоянные? Или в основном это разовая помощь?

— Есть уже и постоянные жертвователи — те, кто вот уже третий год перечисляет определенную сумму, есть новые (кто узнает о деятельности фонда впервые), есть депутаты и люди из бизнеса, которые личные средства вносят (опять же — кто сколько может). Как и у любого подобного фонда в основном спонсорские взносы привлекаются под имя. У нас очень четкая отчетность, все прозрачно, поэтому и доверие есть.

— Вообще, если посмотреть на все добрые дела фонда, все проекты, всех привлеченных специалистов, с которыми надо заключить договоры — это же колоссальная организационная работа! Еще и отчетность… Сколько людей работает в фонде?

— Два человека. Плюс — привлеченный бухгалтер на аутсорсинге. Всё.

— Вы сказали, что для вас нет «маленьких» проблем. Тем не менее, какое обращение вас взволновало так, что это точно нельзя забыть? Что особенно запомнилось?

— Светлана, у нас за весь этот период 4,5 тысячи обращений было. На депутатский прием ко мне сейчас записано 200 человек (это только те, кто хочет лично пообщаться с Неверовым). И у каждого своя история, своя боль… Но я никогда не забуду девчушку из Рудни, она сирота и у нее маленький ребенок. Плачет, рассказывает: ей как сироте должны были выделить квартиру, и деньги на это были перечислены из федерального бюджета. Руднянские власти действительно купили ей квартиру, когда вселялась, все вроде нормально было, она подписала бумаги о получении, о том, что претензий не имеет. А через месяц эта квартирка вся покрылась плесенью, то есть жить там было не просто некомфортно, а опасно. Она пошла искать правду в руднянскую администрацию, но там ей указали на дверь: «Квартиру получила. Вот твоя подпись. Разговор окончен».

Вот с такой бедой пришла к нам эта девочка, вся в слезах. Мы ей сняли квартиру (в той ее и ребенка нельзя было оставлять) и стали судиться с администрацией, чтобы ей выделили нормальное жилье, вместо этой наспех отремонтированной комнатки в прогнившем бараке, непригодном для проживания. Полгода мы судились, и в конечном итоге добились, чтобы ей дали нормальную квартиру.

— То есть, руднянская администрация не стала «посыпать голову пеплом», сгорать от стыда, не поспешила добром отдать сироте с малюткой нормальное жилье? Невероятно…

— Это действительно вопиющая история из серии «о бессовестных чиновниках». Но не надо на всю администрацию ставить клеймо: есть те, кто несет персональную ответственность за решение этого вопроса. И они подошли к нему формально. Им выделили на квартиру для этой девочки из федерального бюджета 1 миллион рублей. Купили, что купили, не вникая. Хотя за эти деньги в Рудне тогда чуть ли не двухкомнатную нормальную квартиру можно было приобрести на вторичке.

В продолжении темы: еще один случай, который забыть просто невозможно. В Гагарине на общую встречу пришла девушка: зашла, заплакала и сразу ушла. Мы стали выяснять, в чем причина. Оказалось, ей необходима была срочная операция, и там реально шла речь о жизни и смерти. Мы нашли необходимые средства, ее прооперировали, сейчас все хорошо… Никита из Духовщины — попали с отцом в страшную аварию, папа погиб, а парень остался жив, несколько операций… мы помогли ему, сейчас в институте учится.

Начинаешь вспоминать, и каждая история полна драматизма, здесь нельзя выделить один или два случая. Таких историй огромное количество. Конечно, мы не волшебники, есть обращения, которые мы не можем решить при всем желании, и тогда мы сразу честно говорим. Но тем, кому можем помочь, конечно, стараемся это сделать. И люди об этом знают.

«Городские страдания»

— Сергей Иванович, в ходе выборов в Смоленский городской Совет (год назад) вы говорили о том, что к власти в городе Смоленске должна прийти «команда профессионалов», «команда единомышленников», депутатов, которые будут погружены не в решение своих личных проблем, а в системное решение проблем города. Оправдал обновленный депутатский корпус горсовета ваши надежды? На ваш взгляд, пришла «команда профессионалов», или все же там «барановщины» (желания попиариться) больше?

— Баранов один такой (смеется). Но мне кажется, он неплохой депутат. А если серьезно, да, когда они были кандидатами, я настраивал их именно на активную, слаженную работу. Чтобы они сами поверили, что они действительно могут что–то изменить в городе, что они могут принимать ответственные решения… Что касается ожиданий, хотелось бы больше активности, самостоятельности, чтобы инициатив было больше от них. Но самое главное для депутата городского Совета — это коммуникация с людьми. Это решение тех проблем, которые есть у их избирателей. Понятно, что он не в состоянии добиться принятия какого–то решения на областном или на федеральном уровне, но что касается местного уровня — здесь он точно может решить вопросы.

Повторю, львиная доля обращений ко мне — это вопросы, решение которых находится на уровне муниципалитетов. А то мы вынуждены целый день тратить на то, чтобы заставить «Жилищник» сделать то, что он обязан делать. Мы же показали пример, как решаются такие вопросы. Собрали управляющие компании, старших домов, пригласили представителей жилинспекции, договорились, что прокуратура примет участие. Решили, что будем собираться таким составом раз в квартал, обсуждать проблемы, искать, где «затык», устранять его. Но депутаты в первую очередь должны сами погрузиться в проблему, которая есть, попробовать найти выход, вступить в контакт с тем же «Жилищником», с городской администрацией. Вот так выстраивается депутатская работа. На округе надо активно работать, а не только на сессиях и в комиссиях заседать.

— Еще одна городская тема — многострадальная — реализация партийного проекта ЕР «Комфортная городская среда». Говорю «многострадальная», потому что старт этого проекта в городе Смоленске сопровождался постоянными скандалами, вы, насколько помню, даже в генпрокуратуру обращались. Власть в городе сменилась, вроде и горадминистрация, и подрядчики поняли, что спрос за качество работ идет серьезный. Вы удовлетворены ходом благоустройства и активностью смолян, вовлеченностью населения в этот проект?

— Активность горожан реально выросла, потому что люди стали понимать, что от их активности зависит, попадет их двор в программу благоустройства или нет. Мы столкнулись даже с такой ситуацией (в Ярцеве), что пришлось искать дополнительные средства на то, чтобы двор (там четыре дома) включить в программу, потому что жители проявили настойчивость. В целом, люди поняли, что если они не проявят инициативу, их дом, их двор не попадут под благоустройство. Они активно собираются, проводят собрания, и мы эту программу стараемся расширять. Я, кстати, сторонник того, чтобы в благоустройстве не уходить в общественные пространства, а больше сосредоточиться на дворах.

«Так жить нельзя!» О протестах

— В 1997–м вы участвовали в акции протеста…

— Я и в 95–м участвовал. В 96–м мы стучали касками у Белого дома. А в 97–м — это уже «рельсовая война» была, мы перекрывали рельсы.

— То есть, у вас богатый протестный опыт. Давайте проведем параллель с нынешними акциями протеста. Вроде, и тогда, и сейчас (да и во все времена) люди выходят на акции протеста потому что «ТАК ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ». Но сейчас вы с протестующими «по разные стороны баррикад». Разница между оппозициями в чем?

— У нас были другие мотивы. Мы по 9 месяцев зарплату не получали, по полгода наши родители не получали пенсию. Я тогда работал в шахте. И когда мы пошли перекрывать Транссиб, Борис Ефимович Немцов (Царствие ему Небесное) в ранге заместителя председателя правительства отвечал за ТЭК. И тогда он утверждал: «Ни при каких условиях дорогу перекрывать нельзя! Это противозаконно!». А потом сам вел людей перекрывать дороги в Москве и про закон уже не вспоминал… У тех людей, которые сегодня выводят молодежь на улицы, другие режиссеры и цели.

— У вас тоже были режиссеры?

— Нашими «режиссерами» были голод и отчаяние. Нам семьи нечем было кормить. Мы требовали у государства, чтобы оно нам выплатило зарплаты, а старикам — пенсии. Отсюда появились наши политические требования «Ельцина — в отставку!». Я думаю, разницу между этими акциями протеста объяснять не надо. Есть такой оппозиционер Дима Гудков. Вот он говорил: «У меня дочь родилась, когда к власти пришел Путин. Сейчас ей 18 лет, а у власти до сих пор Путин. Мы хотим перемен!». Я ему: «Дим, я жил в этих «переменах», когда мизерную зарплату и ту не платили. Не думаю, что многие о таких переменах мечтают». При этом Оксана Дмитриева, которая сейчас в оппозиции, была министром социального развития, Касьянов был премьер–министром — вся эта нынешняя оппозиция была во власти! Нужны нам такие перемены?

— Понятно, что несогласные с правящим режимом всегда были, есть и будут. Если говорить о форме протеста — как вы относитесь сейчас к уличным акциям протеста?

— Протесты — это нормальный метод борьбы. Единственное, они не должны выходить за рамки закона, и вы не должны своей свободой нарушать свободу другого человека.

«Шайбу! Шайбу!»

— Многие знают о вашем увлечении хоккеем. А на какой вид спорта похожи ваши будни?

— Будни — это марафонский бег с 6 утра до позднего вечера. А если серьезно, стараюсь при каждом удобном случае больше ходить, учитывая, что большей частью по работе мне приходится сидеть: приемы граждан, совещания, пленарные заседания. У меня кабинет на пятом этаже, я никогда не пользуюсь лифтом, хожу пешком. Независимо от того, во сколько я приезжаю домой (в 10, 11, 12 вечера), минут 30–40 обязательно хожу на улице. И, конечно, хоккей — два раза в неделю стабильно, если получается третий раз, то три раза. Зимой, если получается выбраться, это горные лыжи. И последнее время у меня появилось еще одно увлечение — бадминтон. Всем советую. Когда в воскресенье получается, играю с хорошим тренером. Ну и конечно, зарядка, отжимания…

— Сколько раз отжимаетесь?

— Ну… могу и 50 раз отжаться.

— Да ладно…

— А что здесь такого? Ну, я 25 раз — просто, спокойно, без сбоя дыхания отжимаюсь.

— Вернемся к хоккею. Как считаете, догонит Александр Овечкин Уэйна Грецки? Побьёт его вечный рекорд?

— В этом сезоне — нет.

— Прекрасный ответ! Ответ патриота!

— Ну у него еще есть время, я думаю. Конечно, хочется, чтобы получилось! Но Грецки великий…

— Овечкин тоже. Его так и называют: Александр Великий.

— Да. У него, кстати, конкурент появился, который скоро всех обойдет — Кирилл Капризов. Родился в поселке Кузедеево (Кемеровская область), мой земляк. За Овечкина, конечно, «держим кулачки», он молодец, почти в каждом матче забивает. Конечно, это… Пушка!

— Сергей Иванович, спасибо, что нашли время на эту встречу. Мне остается лишь пожелать вам такого же результативного выступления на предстоящих выборах, как у Овечкина на льду.

— Спасибо, Светлана.