«Вспомнить всё». Пять лет как один день

А 26 апреля Смоленская областная Дума своим решением одобрила выбор президента. В этот же день состоялась инаугурация нового губернатора. И в этот же день Островский показал, что «как прежде» при нем не будет.

По случаю вступления в должность он не стал устраивать пышных торжеств с приглашением «высоких гостей» из Москвы и других регионов и заявил буквально следующее: «Считаю неуместным тратить время и деньги на торжества по случаю экстренной смены власти в регионе с тяжелым экономическим положением».

Вообще, Алексей Островский — это тот самый случай, когда фраза про смоленских губернаторов — «все одинаковые» — явно не про него. В этом кадровом решении президента с самого начала отчетливо виделось намерение федерального центра радикально «перезагрузить» смоленскую власть. И в пятилетней истории губернатора Островского было много моментов, когда «впервые» и «не так, как прежде».

Это был первый случай в стране, когда возглавить регион доверили не представителю «партии власти». Первый случай, когда регион доверили «вызывающе молодому» человеку. На тот момент назначение «молодых технократов» еще не практиковалось, и Островский был самым молодым в губернаторском корпусе.

Впервые на федеральном уровне зазвучало «ноу–хау» смоленского губернатора: коалиционная администрация. Кстати, поначалу многим казалось, что коалиция развалится буквально после первых же выборов, но она выдержала испытание целым рядом избирательных кампаний и даже не пошатнулась.

А помните, как пять лет назад смоляне удивлялись, что новый губернатор ходит без охраны? «Видел Островского в парке БЕЗ ОХРАНЫ», — такие вот сообщения нередко встречались в соцсетях (потому что в то время наличие охраны при первом лице региона считалось у нас «нормой», мы к такой постановке вопроса просто привыкли, наблюдая прежних глав региона).

Но не только этим, не только партийной принадлежностью, возрастом, нестандартными решениями и «народностью» удивил новый губернатор.

Спустя некоторое время многие (в том числе и те, кто воспринял его назначение как «временное неудобство», кто не верил, что Островский приехал на Смоленщину «всерьез и надолго») поняли: поначалу они явно недооценили — ни его потенциал, ни способность добиваться поставленных целей.

В этом эксклюзивном интервью с главой региона мы решили вспомнить, «как все начиналось» и узнать то, что все эти годы оставалось «за кадром», а также обсудили итоги «первой пятилетки» Алексея Островского.

В ходе беседы мы часто возвращались к событиям пятилетней давности, чтобы на контрасте показать, «как было» и «как стало». Надеемся, у нас это получилось (приводим беседу без купюр, практически в «прямом эфире»).

— Алексей Владимирович, буквально недавно мы брали интервью у Владимира Соваренко (первое интервью в статусе мэра Смоленска)…

— Знаете, Светлана, в русском языке есть замечательное слово для обозначения должности Владимира Александровича Соваренко — глава города. Слово «мэр» для старинного русского города Смоленска с его богатейшей историей и культурным наследием точно чужеродно.

— Хорошо, глава города. Так вот, мы спросили его о первой реакции на ваше предложение возглавить областной центр и о том, с кем он в первую очередь поделился этой «ошеломляющей» новостью. Сегодня мы в ходе интервью будем часто возвращаться к событиям пятилетней давности, и начать хотелось бы так же с вашей первой реакции на предложение возглавить Смоленскую область. Кому был первый звонок после того, когда вы поняли, что президент и глава правительства приняли решение по вашей кандидатуре на пост губернатора?

— Супруге. Но для меня, в отличие от Владимира Александровича, это не было полной неожиданностью. Дело в том, что сначала меня вызвали в Администрацию Президента на предмет обсуждения ситуации в Смоленской области (после первой встречи я и сообщил о грядущих изменениях жене). У руководства АП было понимание, что я тесно связан со Смоленщиной как депутат Государственной Думы (к тому моменту на протяжении почти десяти лет). И таких встреч было, если не ошибаюсь, пять.

— Но вы уже тогда догадывались, что не «просто так» с вами обсуждают ситуацию в регионе?

— Ну… на первых встречах со мной велись разговоры на предмет моего видения как ситуации в Смоленской области, так и причин, которые привели регион к столь плачевному результату: в политике, экономике, в процессе подготовки к 1150–летию города Смоленска — по всему комплексу проблем. Я давал свои оценки, высказывал свое мнение, в том числе, отвечал на вопросы, что нужно сделать, чтобы ситуацию изменить.

И на каком–то этапе (в ходе третьей или четвертой встречи) я почувствовал, что изменилась риторика тех руководителей, с которыми я встречался (а это были первые лица Администрации Президента). Вопросы уже стали ставиться так: а что бы сделал я в данной ситуации, если бы глава государства доверил мне возглавить Смоленскую область. И на протяжении двух последних (из пяти) встреч в АП я во всех подробностях рассказывал, «что бы сделал я».

А потом уже состоялась встреча с первыми лицами государства — Владимиром Владимировичем Путиным и Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Это было в период перехода президентских полномочий от Дмитрия Анатольевича к Владимиру Владимировичу. Собственно, мое назначение состоялось за две недели до инаугурации вновь избранного президента.

— Встреча с первыми лицами совместная была?

— Нет. Отдельно с Дмитрием Анатольевичем, отдельно — с Владимиром Владимировичем. На каждой встрече передо мной были поставлены задачи, которые стали для меня определяющими. Скажу, что оба руководителя государства прекрасно знали ситуацию в Смоленской области, соответственно, исходя из этого и формулировали ключевые задачи для меня с тем, чтобы, выполнив эти поручения, я состоялся как глава региона.

— Вы сказали, что супруге сообщили о возможных «больших переменах» после первой встречи в администрации президента… Значит, все–таки уже тогда начали смутно догадываться, что это был не просто зондаж ситуации в регионе?

— Я после той встречи приехал вечером домой (а жена уже знала, что меня вызвали) и рассказал, на предмет чего мы общались.

— То есть, вы оба уже тогда догадывались…

— В общем... да. Потому что к тому времени вопрос о том, что мне, вероятно, предложат возглавить один из субъектов Федерации, стоял на повестке уже на протяжении лет трех. Хотя, сказать, что после тех пяти встреч в АП я был уверен, что вопрос о том, что я возглавлю Смоленщину, решен — нет, этого не было.

Прошли встречи с первыми лицами государства, но Указ президента появился вовсе не на следующий день. Было еще около двух недель волнительных ожиданий. Не скрою, все это время, каждый день я ждал информации о том, что подписан соответствующий Указ. Естественно, звонить и задавать вопрос «Когда?» я не мог. И хотя я понимал, что решение принято, но положительное решение и Указ президента на сайте Кремля — это разные истории. Я это понимал, потому что у меня была, как я уже сказал, трехлетняя история «перспективы стать губернатором», и за то время я дважды «должен был» возглавить иные субъекты.

— Брянскую область?..

— Нет. Сейчас , спустя столько лет, наверное, уже можно об этом сказать… За три года до назначения в Смоленскую область я должен был (и жена уже чуть ли не паковала чемоданы) ехать в Курганскую область. А спустя где–то год было «практически принято» решение о моем назначении губернатором Магаданской области.

Но оба раза руководство страны в итоге принимало иное решение, и мое назначение в эти регионы не состоялось. За что я благодарю Бога. Потому что я очень был привязан к Смоленщине, знал ее, любил этот регион — каждый месяц на протяжении десяти лет как депутат Государственной Думы регулярно приезжал сюда, работал, ездил по всем муниципалитетам, встречался с людьми… Поэтому благодарен судьбе, что мне выпало работать именно здесь. Понимаю, что мои явные недоброжелатели, которые меня ненавидят, а есть и такие — те, кого я отодвинул или не допустил «дорваться до кормушки» (по сути, пресек ситуацию, когда в ущерб интересам смолян здесь происходили неблаговидные и нелицеприятные вещи) — так вот, те люди, прочитав эти строки, скажут: «Как же обидно, что он не уехал в Курган или в Магадан», но я совершенно точно знаю (потому что много езжу по региону и встречаюсь с людьми), что большинство смолян скажет: «Хорошо, что Островский приехал не в Курган, не в Магадан, а именно в Смоленск». И скажу, что за эти пять лет нами сделано немало для жителей региона. Наряду с этим отмечу, что в целом я далек от полного удовлетворения ситуацией, потому что вижу, насколько пока еще люди живут очень и очень тяжело...

— Алексей Владимирович, извините, что перебиваю, мы об этом еще поговорим позже, но сейчас все–таки давайте вернемся снова на пять лет назад. Я почему задаю эти вопросы о том, «как это было»: потому что все мы видели протокольную съемку, когда президент «дает добро» Островскому на губернаторство. Но мы же понимали, что «не тогда» и «не так» решение состоялось, а раньше. Очень интересно заглянуть в «закулисье» этой государственной процедуры, интересно понять, что чувствует человек, когда получает столь ответственный пост. Тем более интересно, что тогда еще назначение «молодых технократов» не было мейнстримом, а вы на тот момент стали самым молодым главой региона, я бы сказала, вызывающе молодым… Так вот, за те сутки (если не ошибаюсь), когда стало известно об отставке Антуфьева, до того момента, когда была озвучена ваша фамилия, информагентства выдавали версии, кто может стать новым смоленским губернатором. Насколько помню, звучали три фамилии (как выяснилось, все три не состоялись в роли главы нашего региона). Вы отслеживали эти версии информагентств?

— Светлана, ничего не отслеживал — ни версии, ни фамилии — потому что понимал: в тех высоких кабинетах таких разговоров (подробностей я раскрыть не могу), которые у меня состоялись, просто не бывает. Единственное, волнительно было в тот период времени, когда все собеседования были уже позади, было понимание, что мне доверят Смоленщину, а Указ подписан еще не был.

Когда вышел Указ президента, меня об этом поставил в известность один из руководителей Администрации Президента. Он проинформировал меня и сказал, что к вечеру я должен быть в Смоленске, чтобы принять дела. Поговорив по закрытой связи, я вышел из здания Госдумы, сел в машину и, не заезжая домой, поехал принимать дела. Уже из машины позвонил жене, сказал…

— Чтобы к ужину не ждала?

— Примерно так. Пока ехал, за те четыре часа многое еще успел обдумать и осознать… Понял, что у меня теперь ответственность не только перед смолянами, не только перед главой государства, но еще и перед Патриархом всея Руси. Потому что для Патриарха Кирилла Смоленская область — особая, он двадцать пять лет отдал служению здесь. И тогда я понял, что отличаюсь от других глав регионов еще и этой дополнительной ответственностью.

— Алексей Владимирович, как вы вспоминаете свой «медовый месяц» после вступления в должность во взаимоотношениях со смоленскими элитами? Как шел процесс выстраивания отношений: с депутатами, представителями бизнеса, с главами муниципалитетов? При том, что наша элита, насколько я могу судить, очень непростая. Что называется, «с фигой в кармане», и пока вы ехали сюда, уже шли комментарии в узких кругах, типа: «Ну, ну, пожуем — увидим». Кроме того, здесь и разница в возрасте с основными на тот момент смоленскими игроками — тоже немаловажный психологический момент…

— Абсолютно согласен с вами.

— Кроме того, в отличие от нынешней, когда губернатор полностью контролирует ситуацию в регионе, ситуацию пятилетней давности в регионе стабильной назвать было никак нельзя, здесь «трясло» по полной… Трудно проходило «укрощение огня»? И как вам вообще удалось это сделать? Где та кнопка, на которую нажал Островский? Почему эту кнопку не видел прежний глава?

— Светлана, я уже говорил, почему благодарил судьбу за то, что стал главой именно Смоленской области. Я прекрасно знал ситуацию. Повторю, на протяжении десяти лет я ежемесячно (а то и по два раза в месяц) работал в регионе (чего ни один депутат Госдумы в то время не делал). Я знал всю элиту, и меня знали. Поэтому знал и политические расклады. У меня было понимание, что из себя представляет тот или иной «игрок». Поэтому «кнопку», как вы выразились, я «нашел» еще до приезда в Смоленск. Думаю, в пользу моего назначения сыграло, в том числе, и то, что я в деталях владел ситуацией, и здесь, в отличие от Кургана или Магадана, были люди, на которых я мог сразу опереться и начать постепенно формировать свою команду. Со временем она претерпела изменения. Вы помните, что после всенародных выборов команда существенно обновилась, и буквально меньше года назад я принял кадровые решения в отношении некоторых бывших заместителей.

— Сейчас, по сути, «третий призыв» работает…

— И не исключаю, что изменения будут происходить и в дальнейшем. Администрация — живой организм — все зависит от того, как люди проявят себя. Будут хорошо работать — будут работать и дальше. А если увижу, что кто–то «снизил обороты», значит буду подбирать замену.

Ровно такая же история и в отношении меня: буду и дальше работать в хорошем темпе, буду достигать результатов, значит и смоляне, и президент будут и дальше мне доверять. Если увидят, что ситуация в регионе ухудшается по различным показателям (политическим, экономическим и так далее), значит тоже будут подбирать замену. Я отдаю себе в этом отчет и помню об этом каждый день.

— Возвращаясь к политичес­ким раскладам пятилетней давности. Больше года Смоленщину «штормило» так, что эхо в Москве было слышно. «Войнушка» между городом и областью шла не только на уровне властей (исполнительной и представительной), но и внутри «партии власти». Городское отделение «ЕР» порой такие «коленца выкидывало», что диву даешься, как тогда федеральное руководство «Единой России» не разогнало здесь вообще всех. Повторяю, больше года этот цирк продолжался! Сюда постоянно приезжали партийные кураторы, «ломали зубы» о смоленскую ситуацию и уезжали, не «сдвинув воз». И тут приезжает Островский и наводит порядок. Алексей Владимирович, как это у вас получилось?

— Наверное, нашел правильный подход к людям. Нашел правильные слова, привел аргументы, смог убедить. Слишком я дорожил (и дорожу) доверием президента страны — а у меня было конкретное поручение, и я просто не имел права его не выполнить.

Почему у других не получилось?.. Мне сложно об этом судить. Возможно, они боролись с последствиями, а я, в первую очередь, начал бороться с причиной. Полагаю, приезжавшие кураторы разговаривали с депутатами, с председателем горсовета — но при прежнем губернаторе все эти люди были абсолютно несамостоятельными фигурами. У них был «дирижер», и нужно было разбираться именно с ним. Нужно было устранить первопричину, что я и сделал.

— До 20 апреля 2012 года вы как депутат Госдумы, связанный со Смоленщиной, конечно, имели представление о ситуации в регионе, то есть, изучать «с нуля» не пришлось. Но! Одно дело, когда ситуация известна, что называется, «в целом», и совсем другое — когда впоследствии, уже из кресла главы региона открываешь для себя ряд специфических неприятных нюансов, которые являются непреодолимым препятствием для осуществления ваших первоначальных планов. К примеру, узнаете, что при прежних руководителях все земельные участки вдоль трассы Москва–Минск (в буквальном смысле — стратегически важные участки) были распроданы частникам. Когда узнаешь, что в районах земли сельхозназначения тоже давно все распроданы, причем никакой аграрной деятельностью инвесторы и не думали там заниматься, там все бурьяном давно заросло… Были, наверняка, и другие весьма неприятные «открытия» (кстати, какие?), из–за которых тот самый хваленый «уникальный потенциал» Смоленщина не раскрыла ни до вас, и при вас тоже раскрыть его не сможет. То есть, по сути, за период, начиная с 90–х, решения всех предшествую­щих руководителей (в сумме) этот «уникальный потенциал» — профукали, продали, уничтожили... не знаю, какое определение тут более уместно. Когда вы поняли масштаб бедствия, руки не опустились?

— Действительно, я знал, что в этом смысле ситуация в регионе неблагополучная. Но что она настолько неблагополучная, я действительно не ожидал…

— То есть, по сути, вам пришлось сразу, с места в карьер, «разруливать» политические конфликты, получить понимание о том, что делать вот с этими профуканными «точками роста» (а земли сельхозназначения — это стратегически важный момент)… и как–то уложиться в сроки и достроить многострадальные юбилейные объекты к 1150–летию. И все срочно надо. А учитывая уровень сложности каждой из задач…

— Ключевой задачей первого этапа было спасение (в буквальном смысле) юбилея областного центра. Я приехал за год и четыре месяца до празднования 1150–летия Смоленска. На тот момент огромные деньги были «освоены», практически ничего не построено, часть подрядчиков разбежалась…

— Кроме того, и выбор юбилейных объектов вызывал у большинства смолян справедливые нарекания.

— И люди действительно правы. Если бы план юбилейных мероприятий формировался при мне как главе региона, я бы предлагал совершенно иные вещи. На эти огромные многомиллиардные суммы нужно было, в первую очередь, сделать идеальными все дороги в городе и максимально, насколько позволили бы средства, отремонтировать всю социальную инфраструктуру (больницы, поликлиники, школы и детские сады).

На мой взгляд, это был бы лучший подарок жителям города. Вместо этого в план мероприятий вошли как минимум несколько объектов, целесообразность строительства которых на самом деле вызывает большие вопросы. Более того, в плане мероприятий был прописан ремонт фасадов домов, расположенных в центральной части Смоленска, но при этом ни копейки денег в федеральном бюджете на эти цели почему–то заложено не было.

Ценой огромных усилий за первые несколько месяцев работы мне удалось «выбить» эти деньги у федерального центра. Мы просили 1,5 миллиарда (хотели большую часть фасадов многоквартирных домов привести в порядок), но дали лишь треть от запрашиваемой суммы — 500 миллионов. И в рамках этой суммы нам пришлось приводить центр города в порядок.

Перед нами стояла задача отремонтировать как можно больше домов в пределах той суммы, которую мы смогли получить. И, согласитесь, центр Смоленска действительно преобразился по сравнению с тем, как он выглядел пять лет назад. И меня это радует. В целом, в тех условиях, которые были, в рамках тех средств, которые оставались (и с учетом имеющей место на тот момент вопиющей ситуации, когда моими предшественниками была освоена абсолютно неэффективно бОльшая часть средств), считаю, что юбилей мы спасли.

— Вообще, на фоне того, что подготовку к юбилею с самого начала сопровождали скандалы — начиная от выбора юбилейных объектов (здесь не могу не вспомнить недобрым словом «креатив» команды Качановского) до выбора, скажем так, более чем «подозрительных» подрядчиков (проходимцы занимались не только набережной) — вы действительно успешно прошли это «испытание юбилеем». Кстати, вы назвали завершение подготовки к юбилею задачей первого этапа. Но на решение этой задачи ушло более года. Одновременно пришлось решать и другие?

— Конечно. Из неотложных задач первого года губернаторства передо мной стояли две: юбилей и стабилизация политической обстановки в регионе. Потому что, если есть политический хаос, о котором вы уже упоминали, если постоянно «штормит», то в таких условиях абсолютно невозможно эффективно заниматься экономикой и, как следствие, обеспечивать поддержку социальной сферы.

Поэтому именно такое поручение я получил от первых лиц государства. И в рамках этой задачи крайне важно было «поменять лицо» партии в регионе, членом которой я не являюсь, но которую возглавлял на тот момент президент Дмитрий Медведев, и на которую опирается действующий президент Владимир Путин. Мне, собственно, и предстояло изменить в регионе ситуацию, в которой оказалась партия. Потому что у «Единой России» большинство и в областной Думе, и во всех муниципальных Советах, практически все главы — также члены этой партии.

Поэтому я очень благодарен Сергею Ивановичу Неверову и иным руководителям партии за то, что прислушались к моему мнению и пошли на беспрецедентную на тот момент меру: полностью поменяли руководящий состав «ЕР» региона (таких случаев в стране, если не ошибаюсь, всего два, причем, наш был первый). Я благодарен, что на пост руководителя областного отделения партии поддержали мою креатуру — честного и порядочного смолянина Игоря Васильевича Ляхова, который не только мне, но, думаю, и Сергею Ивановичу Неверову ни разу не дал повода усомниться в правильности принятого пять лет назад решения.

Все эти шаги как раз и позволили стабилизировать политичес­кую обстановку на Смоленщине и устранить возникшее противостояние между исполнительной и представительной ветвями власти, между губернатором и городским Советом и так далее. А после того, как провели юбилей и обеспечили ровный, спокойный политический фон, мы начали активно заниматься экономикой региона и привлечением инвестиций для того, чтобы обеспечить выполнение взятых на себя социальных обязательств. Для того, чтобы была возможность предоставить смолянам новые льготы, потому что, как я уже говорил, люди живут очень тяжело, особенно в районах области.

— Вот вы упомянули о противостоянии горсовета с прежним губернатором. Действительно тот случай, когда политическая ситуация самым негативным образом сказывалась на социальных проектах. К тому времени, когда вы возглавили Смоленскую область, шла долгая и безрезультатная «битва» по вопросу передачи городских медучреждений области. Депутаты горсовета вопреки здравому смыслу и федеральному законодательству отказывались их передавать, в результате область не смогла приступить к ремонту этих лечебных учреждений. К тому времени, как вы приехали в Смоленск, мы, журналисты, ходили на каждую сессию, на которой поднимался этот вопрос, уже как на дурное шоу с совершенно предсказуемым результатом. И я помню первую же такую сессию горсовета уже при Островском. Не буду скрывать, лично я была уверена, что вот сейчас вы и окунетесь в суровые смоленские реалии — «тортсовет» снова будет блокировать принятие этого важного решения. Но то, что произошло на сессии — что депутаты вдруг проголосовали за передачу объектов — это было полной неожиданностью. И вот этот момент стал ярким маячком, свидетельством того, что Островского многие поначалу явно недооценили. То есть, состав депутатского корпуса остался прежним, но тем своим голосованием горсовет подтвердил, что готов с вами работать в конструктивном ключе. Как вы сотворили это «чудесное преображение»?

— Нет тут никаких чудес. Выше я сказал о том, что те «кураторы», которые раньше приезжали из Москвы, чтобы уладить конфликт, видимо, не вполне верно оценивали ситуацию, и соответственно, не на тех людей пытались опереться, не за те «ниточки» дергали. Поэтому ничего не получалось.

Я же с самого начала имел полное представление о том, что здесь происходит, кто на самом деле влияет на ситуацию, постоянно «раскачивая лодку», и с какой целью он это делает. За первые несколько недель, уже из этого кабинета (соответственно, с иным доступом к информации) я смог разобраться еще в ряде вопросов, в том числе, при взаимодействии с различными службами.

Насколько я знаю, многие смоляне, журналисты, представители элиты не могут понять, почему я какой–то период времени поддерживал бывшего главу администрации города Николая Алашеева. Да, Алашеев был неважным хозяйственником, поэтому по ряду вопросов мне приходилось переводить город практически в «ручное управление», приходилось ему постоянно на что–то указывать. Николай Николаевич, как мне кажется, к сожалению, так и не полюбил Смоленск, жил иными интересами, хотя многие полезные вещи для города и для его жителей он сделал. Я имею в виду то, что он, выполняя указания губернатора, обеспечивал проведение важных для города решений через горсовет прошлого созыва.

Если говорить прямо (многие это понимали, а теперь, наверное, уже можно и озвучить), Алашеев был единственным человеком в структурах городской власти, который полностью контролировал голосование в Смоленском городском Совете прошлого созыва. А Смоленск, помимо того, что это столица региона, это еще и треть населения области. Поэтому, чтобы проводить важные для области решения, мне приходилось опираться на Алашеева.

И говоря о неудачах моих предшественников в этом вопросе, скажу, что не всегда люди понимают, что кроме «черного» и «белого» есть еще полутона, которые необходимо использовать. Поэтому мне удалось Алашеева вписать в «вертикаль» президент — губернатор — глава города.

Но на определенном этапе с Николаем Николаевичем пришлось расстаться, исходя из того, что городу нужен все–таки более эффективный руководитель — человек, который любит свой город, человек, который чувствует чаяния людей, который хочет и умеет решать вопросы городского хозяйства.

— Что касается Николая Алашеева, что все–таки стало определяющей причиной его отставки?

— Здесь три фактора. Он так и не смог полюбить город, хотя на это у него было несколько лет, которые я ему давал. Не смог эффективно выстроить хозяйственную работу, сформировать эффективную команду. Кроме того, я не мог проигнорировать мнение представителей входящих в коалицию политических партий, которые увидели неправильные действия со стороны администрации города в период выборов в Государственную Думу. Вот эти три причины и привели к тому, что в конечном итоге я попросил Николая Николаевича написать заявление об отставке. Надо отдать ему должное, он как мужчина сдержал данное мне слово и по первому моему требованию сразу написал заявление.

— Все–таки любопытно, изначально — еще со времени его депутатства в горсовете — Алашеев был ставленником экс–банкира Шитова, и в этом смысле Шитов сделал правильный выбор, потому что из Николая Николаевича сразу получился превосходный «дирижер», как вы сказали. С первого заседания горсовета того созыва было видно, кто там на самом деле «главный среди равных». И, тем не менее, как думаете, почему после вашего появления здесь Алашеев «отрекся» от своего прежнего «покровителя»? И почему этого не произошло еще при Сергее Антуфьеве?

— Мне сложно говорить за Николая Николаевича, могу только предполагать. Возможно, к прежнему губернатору у Алашеева не было того уважения, которое появилось ко мне, возможно, по иным причинам. Что касается беглого экс–банкира, полагаю, Алашеев во мне увидел более сильного игрока, который способен отодвинуть манипулятора горсоветом, способен лишить его какой–либо возможности влиять на политику здесь. А это и было, в том числе, одной из политических задач, поставленных передо мной изначально: лишить «шитовскую» ФПГ влияния на политические процессы и на решения, которые принимает горсовет.

Потому что то, что происходило ранее — «ни в какие ворота», когда за голосование кому–то из депутатов платили деньги, кто–то вообще сидел на зарплате в структурах этой финансово–промышленной группы.

— Итак, одна из причин отставки Николая Николаевича — «ответил за выборы». Но примерно в то же время произошла еще одна отставка — пост вице–губернатора по внутренней политике покинула Илона Владимировна Кротова. И, насколько помню, на сайте КПРФ была статья, мол, Кротова тоже «ответила за выборы»…

— Это абсолютно не соответствует действительности. С Илоной Владимировной (как и с Михаилом Юрьевичем Питкевичем) у нас с первого дня ее работы была договоренность о дате прекращения полномочий: изначально предполагалось, что она будет работать до окончания избирательной кампании в Государственную Думу.

Я сожалею, что потерял двух эффективных заместителей в лице Кротовой и Питкевича. Михаил Юрьевич, надо отдать ему должное, очень сильно помог в подготовке к юбилею. Но, с другой стороны, работая без первого заместителя, я теперь сам напрямую координирую работу всех своих заместителей. Находясь с ними в тесном контакте, я лучше вижу их работу, более глубоко погружаюсь в тонкости и нюансы по каждому направлению и лучше оцениваю компетенцию каждого из них. Поэтому здесь есть очевидные плюсы.

— Смоленская область, после того, как вы возглавили ее, стала «уникальной» с политической точки зрения не только потому, что это был первый российский регион, который возглавил представитель не «партии власти». Вы, помимо того, что «от другой» партии (ЛДПР), еще и внедрили совсем уж политическую «новинку» — создали коалиционную администрацию, призвав к конструктивному сотрудничеству представителей всех парламентских партий. Это была ваша идея или кто–то подсказал?

— Это исключительно мое видение того, как нужно строить внутриполитическую работу в регионе. К тому же, с представителями КПРФ мы были знакомы и взаимодействовали задолго до того, как я возглавил Смоленскую область. Платонов как руководитель регионального отделения ЛДПР взаимодействовал с Кузнецовым в политической борьбе с прежним губернатором, поскольку ни ЛДПР, ни КПРФ не устраивала политика, которую проводил мой предшественник. В том числе, и я сам неоднократно принимал участие в митингах (здесь, на площади Ленина) за отставку Антуфьева. И не потому, что хотел занять его место (хотя, в конечном итоге получилось так), а потому что видел, что… впрочем, не будем уже сейчас об ушедших.

— Помимо губернаторских выборов, за эти пять лет Смоленская область прошла еще через две крупные избирательные кампании. Это выборы в Смоленскую областную Думу (в 2013–м) и выборы в Госдуму (в 2016–м). Вот, если бы вы, Алексей Владимирович, были губернатором–единороссом, я бы это вопрос сейчас не задавала. Но, учитывая вашу партийную принадлежность, не может не удивлять, что под вашим руководством Смоленская область показывает лучшие результаты по голосованию за «Единую Россию», чем при прежних губернаторах–единороссах. И в этой связи интересно, как вы себя ощущаете при этом? По–прежнему представителем оппозиционной партии? Когда я читаю в рейтингах у некоторых экспертов, что Островский — «оппозиционный губернатор», вот это суждение у меня не может не вызывать улыбку.

— Первое. Что касается результатов голосования за «Единую Россию» и того, что она показывает лучшие результаты, нежели это было раньше. Думаю, во–первых, это результат того, что мне удалось убедить федеральное руководство партии кардинально перезагрузить региональное отделение (о чем я говорил выше). Во–вторых, это особое внимание к Смоленщине со стороны секретаря генсовета партии Сергея Ивановича Неверова (по сути — курирование Смоленщины) во время этих двух избирательных кампаний. Благодаря этому единороссы выстроились и более успешно провели свои избирательные кампании.

Второе. Я являюсь членом ЛДПР (оппозиционной партии) и выходить из партии, с которой связано двадцать лет моей жизни и которой я многим обязан, не собираюсь. При этом, работаю я на президента и на смолян. И пройдя через горнило всенародных выборов, считаю себя народным губернатором — равноудаленным от всех политических партий. В то же время, в своей работе я опираюсь на многие партии, а не на какую–то одну.

Что касается рейтингов, я за ними не слежу. Как я уже неоднократно говорил, для меня есть только два рейтинга: уровень доверия президента и доверия смолян. Доверие смолян я получил полтора года назад на прямых выборах губернатора, горжусь этим и благодарю смолян за поддержку. Считаю, что после трех лет работы в тяжелейшем с экономической точки зрения российском регионе, получить такой уровень поддержки его жителей — это дорогого стоит.

— Кстати, вы не только победили, но победили убедительно — более 65% голосов. И мы тогда отметили следующее: «Алексей Островский со своими 65% вписался в «золотую нишу» результатов голосования за губернаторов, которые проходили в 23 регионах России. И вот почему. Первое. Даже если сложить результаты всех остальных кандидатов, результат поддержки Островского все равно имеет огромный перевес. Второе. Большинство губернаторских выборов в регионах завершились для их лидеров с результатом в 50–60%».

Для вас самого такой высокий результат был ожидаем? Понятно же, когда идешь на всенародные выборы, всегда прогнозируешь для себя, на какой результат рассчитываешь. Вы на какой рассчитывали?

— Примерно такой результат я и ожидал. Не только потому, что социология показывала. Я понимал, что большинство избирателей, которые придут на избирательные участки, за годы моей работы уже могли убедиться, что я работаю открыто, честно, постоянно встречаюсь с людьми. Люди видели и видят, что я хочу изменить ситуацию в регионе. Видят, что я все от меня зависящее для этого делаю, и регион все чаще и чаще по тем или иным позициям выходит в лидеры… Поэтому в том, что подавляющее большинство смолян меня поддержит, сомнений не было.

При этом, конечно же, я знаю, что многие живут еще очень и очень тяжело, и им нет никакого дела до объяснений о сложной внешнеполитической обстановке, кризисе, тяжелейшей бюджетной ситуации, плачевных последствиях ряда решений моих предшественников (вы о них говорили в контексте тех двадцати лет, за которые область «профукали»).

С момента распада Советского Союза, на протяжении двух десятилетий, это был период упущенных возможностей по инвестициям (когда инвесторы, видя, каким образом чиновники из прежних администраций реагировали на их инициативу развивать здесь бизнес, буквально бежали со своими проектами в Калугу и другие регионы). То же касается вопросов поддержки предпринимательства, участия в федеральных программах и так далее.

— Алексей Владимирович, в январе на встрече с журналистами вы сказали, что планируете принять участие в выборах губернатора Смоленской области в 2020 году. С какой повесткой пойдете на выборы, или еще не думали об этом?

— Убежден, что лучшая «повестка» — это честная ежедневная кропотливая работа с максимальной самоотдачей, чем я занимаюсь уже пять лет. За эти пять лет регион достиг очень серьезных успехов. Сейчас поясню, о чем я.

Еще пять лет назад Смоленщина и мечтать не могла, что у нас будут строиться на федеральные деньги индустриальные парки. Что туда будут приходить серьезные инвесторы с многомиллиардными вложениями. Сейчас Смоленская область стала единственным регионом в Центральном федеральном округе, которому руководство страны доверило создание у нас территории опережающего социально–экономического развития.

Месяц назад по решению правительства именно у нас создана единственная такая территория в ЦФО. При том, что за это право наряду с нами боролись такие регионы, как Белгородская и Калужская области, но они не получили поддержки в этом вопросе, а мы получили.

 Далее. Кто мог мечтать еще пять лет назад, что Смоленщина вернет себе статус лидера в льноводстве? Я знаю, как смоляне трепетно относятся к своей славной льноводческой истории, поэтому с первых дней губернаторства я поставил перед собой задачу, чтобы мы вернули себе лидерские позиции по льноводству. И мы — единственный регион в стране, который получил согласие минпромторга на создание на территории области льняного кластера. В 2016 году мы совершили настоящий прорыв в этом направлении. С удовольствием через ваш авторитетный журнал хочу сообщить, что по итогам 2016 года мы стали первыми в Центральном федеральном округе и вторыми в стране по количеству собранного урожая этой культуры. Нам еще чуть «поднажать», и мы станем лидерами в стране.

Далее. У нас очень хорошие показатели по строительству, по ряду других направлений. По развитию государственно–частного партнерства (ГЧП) за прошлый год мы на 22 пункта поднялись и занимаем сейчас 32 место в стране. Там оценка идет по трем составляющим, по одной из них мы уже четвертые в стране, по второй — седьмые, а по третьей пока на 53–м месте. Третий показатель — это количество реализованных проектов. Здесь у нас с учетом уже реализуемых и планируемых к реализации проектов есть все шансы за два года войти в первую десятку.

— Кстати, вы уделяете большое внимание проектам ГЧП. Почему? Для многих это такая штука… непонятная пока.

— Для меня это крайне важный пункт моей программы — не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня. Я намерен развивать эти проекты ровно столько, сколько мне доведется работать на Смоленщине. И вот почему. Дело в том, что весь социальный фонд (поликлиники, школы, детские сады, больницы) у нас построен еще в советский период, соответственно, он сильно изношен (после развала СССР практически ничего нового не строилось). И совершенно очевидно, что есть два пути решения проблемы: или Федерация должна вкладывать колоссальные финансовые ресурсы в обновление социальных объектов по всей стране (а сейчас это нереально), или идти по пути развития государственно–частного партнерства. Нужно реконструировать или строить новые поликлиники (что мы сейчас и делаем по ряду поликлиник в Смоленске), больницы и так далее. Реализация этих проектов позволяет привлечь в регион миллиарды рублей (речь идет о крупнейших инвестиционных проектах) и создать новые рабочие места.

Возвращаясь к вопросу о «повестке», с которой я пойду на выборы, скажу так: программа одна — повышать инвестиционную привлекательность Смоленщины, увеличивать число инвесторов и вложенных в нашу область денег и за счет этого улучшать социально–экономическое положение в регионе, открывать новые детские сады, школы и так далее. Поэтому, когда через три года пойду на выборы (при поддержке президента и смолян), буду говорить честно: вот это сделано, а вот это еще предстоит сделать.

Кстати говоря, за эти пять лет в регионе построено столько новых детских садов, сколько не возводилось за весь период после распада Советского Союза. У нас строится современный перинатальный центр, и за его строительство пришлось сильно «побиться», потому что в первоначальном перечне регионов, в которых Федерация планировала строительство этих центров, Смоленской области не было.

Я обошел кучу кабинетов, «достучался» до всех, и президент, в конечном итоге, поддержал наше обращение о необходимости строительства перинатального центра в регионе. Я могу долго перечислять то, что сделано, надеюсь, за последующие годы будет сделано еще больше. Поэтому мне есть, чем гордиться и есть, с чем снова идти на выборы.

— Пять лет назад (среди прочих механизмов) ваш твиттер был одним из инструментов обратной связи. Вы раньше и сами писали, и общались, но с некоторых пор перестали «твитить». Заходите ли вы сейчас в соцсети (в твиттер), хотя бы для того, чтобы посмотреть, «о чем говорит» Смоленск? По–прежнему ли жители региона обращаются к вам через твиттер, или обращений не стало, потому что люди думают, что вы совсем забросили соцсети?

— В твиттере ничего не пишу уже несколько лет, потому что при моей работе это непозволительная роскошь, у меня просто нет на это времени. Раньше (в первый год губернаторства) еще писал в машине. Но сейчас объем документов, которые приходится просматривать, изучать и подписывать каждый день таков, что и этого времени в машине больше не осталось на соцсети. Но все равно раз в день стараюсь заходить на свою страничку в твиттере — только в раздел «уведомления» — именно для того, чтобы просмотреть обращения. Хотя их сегодня стало в разы меньше, почти нет. Видимо, люди считают, что если я ничего не пишу, то и обратную связь не отслеживаю.

— Чего (кроме времени) вам остро не хватает в работе?

— Как очень верно заметил Иосиф Виссарионович Сталин, «кадры решают все». Катастрофически не хватает профессионалов.

— А в личной жизни?

— Личной жизни практически нет: жену и детей почти не вижу. Я и когда был председателем комитета Госдумы, тоже очень много работал, но какое–то время на семью все же оставалось. Сейчас его практически нет. Вот это, пожалуй, самая большая жертва, которую я принес, согласившись стать губернатором. Тем не менее, я благодарю президента, благодарю смолян за доверие и за возможность работать на благо людей и видеть результаты этой работы.

— В одном из интервью нашему журналу вы сказали, что ваша супруга с пониманием относится к тому, что у вас практически не остается времени на семью. Неужели за все эти пять лет она ни разу не выразила недовольство по этому поводу?

— Ни разу она не завела разговор на эту тему. У меня очень мудрая, понимающая, любящая жена. И я ей очень благодарен за это.

— Алексей Владимирович, сегодня мы много раз возвращались к событиям пятилетней давности — в том числе, и для того, чтобы сравнить «как было и как стало». И вот сейчас вспомнилось: а вы ведь первый смоленский губернатор (периода новейшей истории), который отказался от охраны — как–то со времен «буйных» 90–х смоляне уже привыкли, что губернатор непременно ходит с охраной, это как данность воспринималось — «так надо».

— Я охраной не пользовался, не пользуюсь и пользоваться не собираюсь (кстати, Патриарх, узнав об этом, сказал, чтобы я не занимался мальчишеством, и охрану, хотя бы для защиты от «буйных», себе взял). Не буду этого делать, потому что на мою зарплату нанимать охрану — непозволительная роскошь для меня, а тратить деньги бюджета Смоленской области на эти цели по определению не считаю для себя возможным. За внебюджетные деньги нанимать (от каких–то представителей бизнеса) тоже считаю для себя недопустимым, потому что это не что иное, как коррупция. Я ни у кого ничего не украл, ни у кого ничего не отнял, поэтому надеюсь на Бога и на хорошее отношение ко мне смолян.

— Странно, я думала, что есть какие–то нормативы, прописывающие губернаторам в обязательном порядке охрану и соответственно — выделение на эти цели бюджетных средств.

— Нет такого. И если мои предшественники считали для себя возможным тратить бюджетные деньги на эти цели — это их выбор, и пусть он останется на их совести. Моя позиция по данному вопросу иная.

— Алексей Владимирович, чем отличается нынешний губернатор Островский от губернатора Островского образца 2012 года апреля месяца? Что в вас изменилось?

— Помимо опыта, который я приобрел за эти пять лет, работа в этой должности, безусловно, внесла определенные коррективы. Знаете, благодаря воспитанию, я (не знаю, к счастью это или к сожалению) вырос очень открытым человеком, в чем–то даже наивным и очень доверчивым. Конечно, годы работы в Государственной Думе наложили некоторый отпечаток на мой характер, но все равно, тогда в апреле, когда я пришел на пост главы региона, именно эти качества в моем характере превалировали. Не раз столкнувшись с предательством за минувшие пять лет, я точно стал жестче. Стал более «закрытым» человеком. Впрочем, это закономерно, наверное.

Когда на тебе лежит ответственность за жизнь и благополучие почти миллиона человек, эти качества (открытость и готовность доверять), с одной стороны, необходимы — в тех случаях, когда ты общаешься с людьми. Но в отношении тех, кто тебя окружает, теперь зачастую предпочитаю «закрываться». Потому что самое «слабое звено» — это человеческий фактор, к сожалению...

— Алексей Владимирович, спасибо за прямые ответы на все вопросы в течение этих полутора часов. И в завершении нашей нынешней беседы хочу заранее сформулировать вопрос для следующего нашего интервью (чтобы было время подумать). Он такой: если бы вас — человека, увлекающегося фотографией — попросили бы презентовать Смоленскую область в одном фотоснимке, что было бы на нем?

— Спасибо вам, Светлана! В том числе — за этот глубокий, творческий вопрос…