Позови меня, тихая родина

4 мая 2025 года. Прошло уже четыре года с моего последнего «парада». Это было в мае 2021 года, тогда Смоленск ещё отходил от пандемии — люди заново учились говорить с кем–то, кто не вхож в число домочадцев, а вновь заполненные машинами улицы выглядели, как что–то описанное Гербертом Уэллсом. Занятно, но эти несколько лет взаперти подарили нам взамен утраченных социальных навыков навык гораздо большего масштаба — чуткость. Мы стали относиться друг к другу более осознанно, бережно, начали ценить время. В общем–то, каким бы ужасным испытанием ни оказалась пандемия, во многом именно благодаря ей мы и получили одну из самых трогательных патриотических акций.

Я вам приказываю жить

Первый «парад для одного ветерана» в Смоленской области «отгремел» ещё в 2020 году — тогда в преддверии 75–летия Победы в Великой Отечественной войне во дворе дома ветерана Михаила Кугелева в сопровождении оркестра прошли около 200 офицеров, курсантов и юнармейцев. В день, когда по радио в «сороковых–роковых» объявили войну, ему исполнилось 18 лет — под обстрелами юному фронтовику пришлось поддерживать связь между подразделениями. Молодость оставив на фронте, Кугелев получил медали «За отвагу» и «За оборону Ленинграда» и уехал в смоленское село Богородицкое. Там до старости жил «по совести» и стойке «смирно», не хвалясь орденами и наградами.

В марте 2021 года Михаила Семёновича не стало, но зарождённая при нём традиция живет до сих пор.

В мае того года я и сама на мгновение стала частью этой традиции — в пробудившемся будто ото сна послепандемийном Смоленске. Тогда Вера Московкина — председатель общественной организации бывших малолетних узников фашистских концлагерей в Ленинском районе Смоленска — закончила своё обращение к горожанам так, что теперь я не могу назвать другого человека, которому бы настолько подходило его имя.

— Мы будем жить непокорённые. Пусть остаётся нам уж мало. Непокорённые. Так нас Россия воспитала, — высекла в повисшей над майской набережной тишине Вера Московкина.

Хрупкая, нежная, но с суровым взглядом, Вера Московкина ни словом, ни жестом не дала понять, какая тяжёлая ноша выпала на её судьбу. Её юность разрушили оккупанты, немцы угнали её в плен вместе с матерью. Надежда вновь ступить по земле «тихой родины» Веру Ивановну не покидала и там — лишь после войны она вернулась в Смоленск и в числе других горожан поднимала его из руин.

Вместе с верой в тот день мне явились стойкость и мудрость.

В тот день я познакомилась с Фёдором Русаковым.

Не просто человек

Сам Фёдор Иванович был из многодетной семьи, жили они деревне Гуторово — меньше полсотни километров от Ярцева. Когда война началась, вчерашний ещё школьник вступил в партизанский отряд, затем в составе 3–го белорусского фронта прошел Пруссию, освобождал Польшу, победу встретил в Германии, а вернулся на пепелище. Беда пришла в дом Русакова в 1943 году — мигом он лишился почти всей семьи: мать, сестры и племянники были убиты полицаями.

Расследованию этих зверств Фёдор Русаков посвятил всю жизнь, став офицером КГБ. Дело он довёл до конца — карателей нашли и истребили, а на месте ярцевской Хатыни теперь заложен камень.

Он ушёл на 104–м году жизни. В марте 2025 года.

«Мы потеряли не просто человека, а настоящего Героя, вложившего в нашу историю много доблести, чести и любви к Отечеству», — такими словами с ним попрощался глава Смоленска Александр Новиков.

Любовь к Отечеству — это собранная Фёдором Ивановичем по крупицам памяти мозаика. Он помнил всё. Кажется, что и имена всех убитых изменниками 147 жителей Гуторова жили в его памяти, пока билось его сердце. И тогда в 2021 просил за каждого из них — чтобы помнили, чтобы не прощали.

По зову памяти

В год Юбилея Великой Победы акция охватывает большое число адресов ветеранов ВОВ. Потому что помнят и берегут каждого, кто остался живым свидетелем и участником подвига народа–победителя. Только за один день «Прощание славянки» звучало во дворах 16 участников Великой Отечественной войны и узниц Освенцима. Встретиться с поколением героев пожелали военнослужащие Смоленского территориального гарнизона, Пограничного управления и управления УФСИН, волонтеры Победы, сотрудники следственного комитета — силами нескольких десятков человек огонь памяти разгорелся с ещё большей силой.

Среди моих новых знакомых — Николай Григорьевич Степанов. Только вдумайтесь — он родился в 1925 году, за его плечами служба в Красной Армии миномётчиком, а потом — борьба с бандформированиями на западной Украине. После демобилизации работал на авиазаводе и смоленском «Измерителе».

— Он давно не спускался посмотреть на парад, — в толпе волонтёры шептались, соцработники продумывали тактику поздравления ветерана — не всей же толпой стучаться к нему в дом.

Между тем, в подъезд прошмыгнула одна из волонтёров Победы — Вероника. Попытать удачу и уточнить у родных, как лучше поступить. Дождь усиливался, сирень багровела, а дыры в асфальте у подъезда, напившись воды, уже не так бросались в глаза.

Смахивая капли с одолженного волонтерами дождевика, осматриваю толпу. Несмотря на погоду, офицеры по стойке «смирно» уже выстроились в шеренгу у подъезда, браво стоит и оркестр, пытаясь заслонить от дождя инструменты. Тут же сотрудники разных ведомств, творческие коллективы, мои коллеги–журналисты. Все они (то есть мы) здесь ради пяти минут.

Да, в воскресенье, 4 мая, толпа смолян в форме и дождевиках, с духовыми инструментами, букетами, подарками снуёт под ливнем от двора к двору. И всё это ради пяти минут.

— Спускается! Уже на третьем этаже! — голос Вероники взбодрил не хуже холодной капли, упавшей на переносицу.

— Николай Григорьевич, ну услужил! — погодная аномалия вдруг перестала быть необъяс­нимой.

Николай Григорьевич ещё не шагнул из–за подъездной двери, но уже успел оскорбиться.

— Не надо мне помогать! — отмахнулся сухой рукой ветеран.

Единственное, что успели сделать волонтёры (точнее, что позволил им сделать Николай Степанов) — набросить на поникшие под бременем лет плечи дождевик.

— Дождь… Хороший знак, а? — смакуя каждое слово, говорит мой новый знакомый.

Взглядом он буквально сканирует всех присутствующих — кажется, ещё секунда и офицеры, попавшие под дождь, попадутся ещё и под горячую руку Николая Григорьевича. «Экзамен» прерывает ещё одна попытка «помочь» Степанову и усадить его на стул.

— Кому сказал? Я не сяду! Ноги есть, — Степанов выжидающе смот­рит на шеренгу военнослужащих.

Молчаливый приказ понят. Трое­кратное «ура» и «День Победы», а после — уже долгожданное для меня — «Прощание славянки».

Надо отдать должное оркестру отдельного отряда специального назначения «Меркурий» ЦО Росгвардии — под тяжёлым пытливым взглядом каждого из 15 героев этого дня ни одной ноты мимо. Все чётко, как по часам. Все репетиции — ради этих скоротечных, но таких значимых пяти минут. Это снова про память, свободу и веру, а ещё стойкость, мужество и мудрость.

— Спасибо вам, не посрамим! — к Николаю Григорьевичу под дождём выстроилась вереница людей. Дети и взрослые, все с одним обещанием, но не к нему одному — ко всем, кто сделал решающий выбор в те страшные для нашей страны годы.

Тем, кто решил положить свою жизнь, ради мгновений счастья и мира для будущих поколений.

Николай Григорьевич горячо сжимает руки каждого, кто к нему подходит. Стоически, выдерживая волну признаний и клятв.

Тогда юный Коля укрывал своей спиной малую Родину, теперь она смотрит прямо ему в лицо глазами всех причастных к этой торжественной минуте людей.

Вам, потомки

— Увидимся уже 9 Мая, если доживу, конечно…

— Доживёте, что значит «если»! Вместе на парад отправимся, — восклицает Наталья Лареева.

«Мама» смоленских волонтёров Победы выступает в роли «моста» между поколениями. Ей не впервой — уже не первый год она в этой же роли налаживает контакт между гражданскими и теми, кто «за лентой» спецоперации. Вместе с другими добровольцами она занимается сбором гуманитарной помощи и поддерживает связь с бойцами в зоне СВО. Но самое трогательное в её работе — связь поколений. Так, например, самый юный волонтёр Победы — Тимофей Солоха — познакомился в этом году с Виктором Якуниным, точнее, дедушкой Витей (так сердечно юные смоляне называют его между собой). 9 Мая Виктор Якунин отправился на Парад Победы в Москву, а дома его будет ждать рисунок от Тимохи.

Так же, по–матерински, встречает юных смолян и Нина Михайловна Москвина. Возраст даёт о себе знать, шаг стал более робким, руки дрожат, опираясь на плечо юного помощника, и останавливаются на его ладонях.

— Спасибо, — полушёпотом произносит Нина Михайловна.

В её глазах, направленных, кажется, сквозь толпу, застыли картины прошлого. Посеревшей от пепла и дыма молодости, брошенной к ногам потомков юности, положенной на восстановление родного края зрелости, протянутой к ныне живущим мудрости. Из черно–белого фильма о минувших днях Нину Михайловну выдёргивают первые «залпы» оркестра. Перед почти прозрачными глазами выстраивается цветная реальность — дождь будто смывает серость пепла и дыма из забытья, восстанавливая краски из палитры, которую она давно забыла. Сирень цветёт, белеют дождевики волонтёров Победы, изумрудом отливают офицерские мундиры.

Передо мной на мгновение — Ниночка, юная, светлая, хрупкими плечами бойко буравя завтрашний день. Ещё мгновение — и впалая грудь под тяжёлым вздохом утонет в шерстяной кофте.

— Спасибо! Спасибо вам, ребята…

И это снова не просто про подставленное плечо, это благодарность за память, за участие и чуткость. И таких «спасибо» было и будет в этот день немало. И каждое их них — глубокое, с подтекстом.

Каждая такая встреча — один большой подтекст.

Возвращаюсь к своему вопросу: пять минут это много или мало? Для встречи с героем, живой (дай Бог, чтобы ещё не один парад встретили вместе!) историей, свидетелем событий, которые не на граните — на нашем настоящем и будущем — высечены потом и кровью каждого из них.

Пять минут. Для встречи с тем, чей силуэт даже в безмолвии способен сказать больше тех, кто привык говорить без умолку. Чьи испещренные морщинами руки таят историю той самой тихой Родины, чей зов возвращает к жизни в трудные минуты.

Пять минут, чтобы помнить всю жизнь.